Также внизу был огромный бар, тоже весь мерцающий-сверкающий. А столики с диванами и креслами для гостей находились на втором этаже. Здесь царили другие оттенки огней – золотистые. И вообще было как-то уютнее. Первый этаж лично мне напоминал какой-то космодром.

Но всё это я рассмотрела чуть позже, а сначала нас вообще туда не захотели пускать.

На входе стояли мордовороты в смокингах, они нас и остановили. Растерянная Верка принялась названивать и написывать Шаламову, но тот не отвечал. И если б не она, я бы уже ушла. Унизительно же.

Однако вскоре нарисовался Шаламов, что-то сказал охране и нас обеих впустили без лишних вопросов. Он приобнял Верку за плечи и повел куда-то вглубь. Меня тоже приобнял, но я сразу скинула его руку. А вот Верка расплылась от блаженства, как несчастная дурочка.

Мы поднялись на второй этаж. Я бы не сказала, что народу здесь было много, вовсе нет, однако все места были заняты. За каждым столом гуляли компании.

Шаламов вел нас туда, где, видимо, сидели его друзья. Шёл он не спеша, в обнимку с Верой, а я – за ними. Проходя мимо одного из столиков, где сидела какая-то парочка, он на миг повернулся, молниеносно стрельнул в них взглядом и… сразу как-то напрягся, что ли. Я тоже посмотрела туда и узнала ту самую преподшу, с которой застукала его в аудитории! Совпадение? Не думаю. Правда, на этот раз с ней был какой-то мужчина. Она его слушала, улыбалась, кивала, но таким взглядом проводила Шаламова…

Обдумать увиденное я не успела, мы пришли.

– Велкам, девочки, – пригласил Шаламов, указывая рукой на длинный полукруглый диван, где уже кто-то сидел. Он улыбался нам, но улыбка была вымученной, а его лицо казалось маской, за которой бушевали совсем другие чувства. Жаль, что Верка этого не замечала…

А потом я взглянула на компанию, куда он нас привёл, и мне стало не до Шаламова. Наискосок сидела та самая блондинка, Лена Свиридова, и испепеляла меня убийственным взглядом.

И чему я удивилась – всегда же знала, кто в друзьях у Шаламова. Просто не подумала. Забыла. Ну и его в последнее время было совсем не видно с этими мажорами.

– Знакомьтесь, кто незнаком, – с деланной беззаботностью провозгласил Шаламов. – Это Вера и Таня, прошу любить и жаловать. Это – по часовой –Никитос, Влад, Клео, Лена, Гарик.

Белобрысый Влад и жгучая брюнетка Клео были парой. Они и в универе всегда демонстрировали любовь, а тут Клео сидела у Влада на коленях, а он её, не стесняясь, тискал и наглаживал. Высокие, короче, отношения. Мне не понять.

И если парни хотя бы попытались изобразить какое-никакое дружелюбие, то эти обе красотки состроили такие мины, будто мы тут, две немытые крестьянки, к барыням за стол подсели. Особенно Свиридова.

С тех пор, как я ей пригрозила, что подам заявление в полицию, она притухла. И мы, в общем-то, с ней даже не пересекались. Виделись мельком в столовой, в холле, возле универа, но обе делали вид, что друг друга не замечаем. Не думаю, конечно, что мои угрозы так на неё подействовали. Скорее уж головорезы Руслана, ну то есть чоповцы. Наверняка же её дружки, те несчастные гопники на форестере, рассказали, кто и за что их отделал.

Но сейчас мы с ней столкнулись нос к носу. И игнорировать друг друга стало, конечно, затруднительно. Пару минут она разглядывала меня сантиметр за сантиметром. В другой раз я бы обязательно прокомментировала такой пристальный интерес к своей персоне, но после предательства Рощина чувствовала себя не просто несчастной, а какой-то выдохшейся и полуживой.

Потом Лена потянулась к Клео, а та наклонилась к ней навстречу. И обе, не сводя с меня взгляда, стали перешептываться, фыркать и посмеиваться. Наверное, они думали, что здорово меня уязвляют. Но на самом деле мне было глубоко плевать на их ужимки. На фоне моей личной драмы их потуги обидеть меня казались такой ничтожной мелочью, что и реагировать не хотелось.

Официант принес нам с Веркой два коктейля, которые, видимо, заказал Шаламов.

Я обратила внимание, как сильно нервничала Верка, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ещё и дружки Шаламова доставали её расспросами. И вот вроде ничего откровенно оскорбительного они у неё не спрашивали. Просто интересовались учёбой, ну и так всякими мелочами. И ничего из ряда вон ей не говорили, но что-то такое витало в воздухе.

Не знаю, как объяснить, это было исключительно на уровне ощущений. Словно они что-то знали, чего не знала она, и между собой втихую переглядывались и посмеивались, а все их вопросы, вроде как абсолютно невинные, казалось, имели какой-то издевательский подтекст. Ну, или моя подозрительность уже превратилась в паранойю.

Впрочем, позже я убедилась, что так оно и есть. Парни вели себя всё развязнее и наглее, их реплики становились беспардоннее, а эти две подруженции – Клео и Лена – над каждым словом прыскали.

И всё это было как-то завуалированно, что особо и не предъявишь – как бы не за что, но в то же время оскорбительно.

Я-то уж знаю на собственном опыте, каково это – когда над тобой исподтишка посмеиваются, а ты даже не понимаешь, над чем именно. А начнешь высказывать – тебя же ещё истеричкой выставят.