Почему-то его дела воспринимаются своими. Как будто это моя ответственность.

Плохой признак. Прямое доказательство, что я уже залезла на чужую территорию. Что будет сложно отказаться от внимательного тёмного взгляда.

— Я… меня не покалечили, не убили, ничего не сломали. А если ты уедешь…

Но его палец ложится мне на губы.

— Не убили. Ты рехнулась, красивая? — качает головой. — Насколько надо не уважать себя, чтобы терпеть? А если бы ты долбанулась головой о дно бассейна? Насмерть. Хотя подумаешь, хозяева всего лишь сменили бы воду.

Тигр как-то разочарованно усмехается и хочет отойти, но я хватаю его за руку.

Выражение его лица режет по больному — по воскресшей было гордости и пяти годам с Пашкой.

— Да, я тряпка! — голос дрожит. — Только такая как я могла столько лет терпеть издевательства и неуважение от любимого человека. Да! Я… я никогда не буду такой, как ты. Но это… сам говорил, я здесь чтобы ты мог заключить выгодный контракт. Для выгоды. Так разве эта царапина…

Я с усмешкой поворачиваю ногу раной вверх.

— Разве я стою твоей выгоды? Контрактный миллионов или миллиардов. Связей. Валерии этой, наконец!

Начинаю дрожать. Не знаю почему. Наверное, адреналин шпарит по венам. А в ушах снова звенит.

— Я сделаю всё, чтобы тебе достался этот контракт. Да, дура. И плевать. Потому что это только для тебя. Потому что я тебя…

Вздрагиваю от собственных слов. И слава богу вовремя торможусь.

Глупости. Я не могу так быстро кого-то полюбить. Не после пяти лет на благо Пашкиного эгоизма.

— Останемся. Пожалуйста!

Во рту появляется солоноватый привкус крови. Всё-таки прокусила губу?

— Я постараюсь больше не влипать в неприятности. По крайней мере не провоцировать их. Не отойду от тебя ни на шаг.

С опозданием вспоминаю кошку Валерию.

— Если, конечно, ты не захочешь, чтобы я отошла. Обещаю.

Ванную накрывает мрачная тишина. Из тёплой и уютной атмосфера слишком быстро становится гнетущей. Мурашки ползут по рукам, когда представляю, какой дурой выгляжу со стороны. Да и ладно, половина присутствующих девиц тоже не блещут умом и ничего. Это не мешает им носить дорогие тряпки и кутаться в бриллианты даже у бассейна.

Мне, в общем-то тоже не мешает, если вспомнить, какие бренды были написаны на пакетах. Но это другое. Я действительно оставлю их, когда всё это закончится.

И уже не из-за глупой скромности или гордости. Нет.

Просто видеть напоминание об этих днях и Тигре будет слишком больно. И просто слишком.

— Скажи… что ты всё-таки решил? — робко спрашиваю после нескольких минут гробовой тишины.

Но вместо ответа получаю нечитаемый взгляд, быстро удаляющуюся спину и хлопок двери.

Чёрт! Ну что я снова сделала не так?

— Тигр, ты уверен?

В трубке раздаётся неуверенный голос Лапочки.

— Это дочки Звягинцева, мы же рассчитывали на контракт от него.

Рассчитывали. Только перед глазами — огромные испуганные глаза, а на шее — зудящие следы её ногтей.

— В жопу.

Слышу скрип и пытаюсь расслабить челюсти. Только хрен там.

Контракт? Адекватность?

Пусть подавятся.

— Алексей Глебович.

Охрана в комнате для персонала вытягивается по струнке. Знают меня в лицо. Да много кто знает, но это не страхует от таких вот подстав.

— Видео с камер у бассейна за последний час.

Команды отрывистые, резкие.

Да потому что в бешенстве.

Придушил бы тварь прямо там, но слишком много свидетелей.

— Так это…

Поднимаю взгляд от мониторов, двое парней в форме охранников переглядываются.

Та-ак.

— И кто изъял?

Они синхронно отступают на полшага. Дальше просто некуда, стулья.

— Дак это… никто, Алексей Глебович. У нас тут это… косяки.

— Ага, — подхватывает второй. — Глючат камеры, который месяц уже. А сегодня приходил этот…

— Ремонтник, — кивает первый. — Или как там его. Вы не думайте, он всё ещё здесь. Вон, в серверную пошёл.

— Так что сегодня камеры не пишут, только онлайн наблюдение. Записей нет.

Сука.

Наглая, мстительная, самоуверенная сука.

Местами умная, но не теми, которыми надо.

— Ок.

Слово падает между нами, разрезая напряжённую тишину. Парни выдыхают, мышцы расслабляются.