– Вы не догадываетесь, зачем Стенли привел ее домой?

– Он сказал только, что она голодна и очень устала. Считал естественным, что я оставлю ее обедать, что я, собственно, и сделала. Но она ничего не ела, только немного бобового супа…

– А говорила много?

– Со мной она практически не говорила. Говорила с Ронни.

– О чем?

– Плела всякую околесицу. Рассказывала ему какую-то историю о девочке, которая провела одна целую ночь в домике в горах. Ее родных убили чудовища, а саму ее похитила какая-то большая птица, кондор – не кондор… Она утверждала, что это случилось с ней самой, когда она была такая, как Ронни и спросила, не хотел бы он пережить что-либо подобное. Конечно, она выдумывала, но в этом было что-то болезненное, словно она выплескивала на него свою истерику…

– Как реагировал Ронни? Испугался?

– Представьте себе, нет. Слушал как зачарованный. Я таковой не была, а потому прервала их и отослала его к себе в комнату.

– Она не говорила, что заберет его с собой?

– Откровенно, нет. Но вам не кажется, что подтекст был именно таким?

Во всяком случае, меня охватил страх. Я должна была сделать из этого выводы и выставить ее из дому как можно скорее…

– Чего вы боялись?

Она посмотрела в небо, полное поднятой ветром пыли.

– Мне кажется, это она чего-то боялась, а я переняла ее страх. Конечно, я с самого начала была взволнована. Это так не похоже на Стенли, привезти ее домой, словно все равно куда… Я чувствовала, что в моей жизни происходит переворот, а я ничего не могу сделать.

– Переворот в вашей жизни начался раньше. В июне, не так ли?

Она опустила глаза, полные потемневшего неба.

– В июне мы ездили в Сан-Франциско. Почему вам в голову пришел именно июнь?

– Это был последний месяц, когда Стенли сорвал листок с календаря в своем кабинете.

На улице остановился автомобиль с рычащим мотором и через минуту из-за угла дома показался мужчина. Было заметно, что он не слишком хорошо чувствует себя в строгом черном костюме. У него было длинное бледное лицо с рассеченными шрамами бровями. По асфальтовой дорожке он подошел к нам.

– Стенли Броудхаст дома?

– Не совсем… – неуверенно ответила Джин. – Вы его жена?

Он старался, чтобы это прозвучало приветливо, но в его голосе подрагивала агрессивная нотка.

– Да.

– Когда ваш муж должен прийти?

– Не знаю.

– Но хотя бы приблизительно вы должны знать.

– Но я не знаю…

– Но если вы не знаете, то кто может это знать?

Его выражение не сулило ничего хорошего. Я встал между ним и Джин.

– Броудхаст уехал на уик-энд. Кто вы и чего вам надо?

Он ответил не сразу, предварительно разыграв пантомиму удивления, хлопнув себя рукой по щеке. На лице остался красный оттиск четырех пальцев. – Ну, кто я – это мое дело. Я хочу получить свои деньги. Вы увидите его скорей, чем я, так скажите ему это. Вечером я собираюсь свалить из города и мне нужны мои деньги.

– О каких деньгах вы говорите?

– Это наше дело, Броудхаста и мое. Вы только передайте ему. Скажите ему, что я согласен ровно на тысячу, чтобы только до вечера все получить. А если нет, – я не остановлюсь ни перед чем. Скажите ему, мистер.

Но его холодные глаза не верили в то, что произносят губы. От него за три версты несло преступным миром. Лицо покрывала тюремная бледность, а в солнечном свете он себя чувствовал неуверенно и стоял под самой стеной, будто подсознательно искал каких-нибудь ограничителей жизненного пространства.

– У моего мужа нет таких денег…

– Но есть у его мамочки.

– Что вам может быть известно о его мамочке? – спросила Джин тонким срывающимся голосом.

– Что она обеспеченный человек. Он обещал, что возьмет у нее и вечером будет ждать меня с деньгами.

– Вы несколько поспешили, мистер, – сказал я.

– И хорошо, что поспешил. А то еще забудет…

– И за что же вам платят такие деньги?

– Если я скажу вам, то что мне останется от продажи? – он бросил на меня хитрый взгляд свиньи, которой кажется, что она съела все самое умное в мире. – Так вы ему скажите, что я приду вечером. И если он не заплатит, то я ни перед чем не остановлюсь.

– Вечером здесь может никого не быть, так что вы оставьте адрес, чтобы вам дали знать.

С минуту он обдумывал мое предложение, наконец, заявил:

– Вы можете найти меня в гостинице «Под звездами» возле приморской автострады, пониже каньона Топанга. Спросите Эла.

Я записал в блокнот адрес.

– А телефон?

– По телефону вы не сможете передать деньги.

Он послал нам бледную усмешку, в которой не было ни тени веселья, и, резко развернувшись, удалился. Я дошел следом за ним до угла дома и видел, как отъезжает старый потрепанный «Фольксваген» без переднего стекла. Заросший грязью номер прочитать было невозможно.