Люсьен кивнул в сторону танцпола, и взгляд Лилы на мгновение встретился с моим, прежде чем она вложила свою руку в его руку. Жар пронзил мою шею сзади, и я напрягся.

Лила обвила руками шею Люсьена, а его руки были на ее нижней части спины, слишком низко… его пальцы дразнили верхний изгиб ее задницы.

Задницы, которая принадлежала мне.

Я мог сказать, что Лила была в гармонии со мной и моим вниманием к ней, но она намеренно избегала смотреть в мою сторону. Серена что-то сказала мне, но я не слушал. Этот ублюдок держал Лилу слишком близко, и я мог поклясться, что она, блядь, захлопала в его сторону ресницами. Куда, черт возьми, подевалась ее сдержанность?

Когда Люсьен наклонился, словно желая поцеловать ее… С меня хватит.

Бросившись вперед, я отпускаю Серену. Она запищала, протестуя, но я уже шел к Люсьену, который все еще держал мою девушку слишком близко.

Горькая ревность бушевала в моих венах, когда я прерывал их интимный танец, разделяя их.

— Извини. Возможно, ты захочешь найти нового партнера по танцам, Люсьен. Этот занят.

Лила ахнула, когда я схватил ее за запястье и начал тянуть ее прочь.

— Что ты делаешь? — прошипела она.

— Мы уходим, — сказала я невозмутимо, мое сердце колотилось в груди.

— Ты устраиваешь сцену!

Я? Устраиваю сцену… когда она начала эту свою дурацкую игру? За что? ПОЧЕМУ?

Я потащил ее в пустой коридор, подальше от всех и посторонних глаз, прижав ее спиной к стене. Я прижался к ее телу, удерживая ее в клетке.

— Что не так с тобой? Мэддокс, — прошептала она. — Мэддокс!

Ее крошечные кулачки ударили меня в грудь, ее лицо покраснело, а глаза потемнели от гнева.

— Что ты делала, Лила? — спросил я обманчиво тихо.

Ее губы изогнулись в улыбке, хотя в ней не было ничего теплого.

— Танцевала. Как и ты. У тебя проблемы с этим?

Ей нравилось нажимать на мои кнопки.

— Осторожно, — предупредил я.

Ее глаза вспыхнули от вызова.

— Или что?

Мой большой палец провел по вене на ее горле, чувствуя, как она пульсирует под моим прикосновением.

— Тебе не понравится то, что я с тобой сделаю, детка.

— Ты меня не пугаешь, Коултер.

— Я знаю, — сказал я. — Но я должен.

— Ты не причинишь мне вреда.

— Но я причиню ему боль.

Ее улыбка погасла.

— Мэддокс…

Я наклонился вперед, приближая наши лица. Она прикусила губу зубами, теперь ее глаза сверкали неуверенностью.

— Боишься за любовника, своего француза? — поддразнил я.

Ее руки легли мне на грудь, как будто успокаивая меня.

— Это был просто танец, Мэддокс. Ты не можешь драться с ним, потому что я танцевала с ним!

С безрадостной ухмылкой я провел пальцем вниз по ее горлу и вдоль ключицы. Ее дыхание изменилось, резкий вдох… дрожащий выдох.

— Почему ты позволила мне танцевать с ней? — тихо спросил я, но угроза в моем голосе не могла быть ошибочной.

— Потому что… — прошептала Лила.

— Потому что, — повторил я.

Она облизала губы, в ее глазах мелькнуло что-то свирепое. Лила прижалась к моей груди.

— Казалось, ты наслаждаешься собой, так почему тебя это волнует? Блондинке это очень нравилось, и, конечно, твой французский был очень очарователен.

Ах, ах. Глупая… ревнивая, Лила.

Она поморщилась, как только поняла свою оплошность, и ее красные пухлые губы сжались в твердую линию.

— Тебе нравится мой французский?

— Это посредственно, — парировала она. — У Люсьена лучше акцент.

Я подавил смех. Лила действительно испытывала мое терпение. Забавно, я не знал, делает ли она это нарочно или она вообще осознавала, что идет по рискованному пути.

Приблизив свое лицо к ее лицу, мои губы скользнули вдоль ее уха, и я прикусил ее мочку уха.

— Не будем играть в детские игры, Лила. Мы с тобой оба знаем, что у него только один конец.

— И какой? — она пыхтела.

— Ты окажешься со мной на спине, между ног.

Я держал руку на ее горле, задерживаясь на ее пульсе, все еще крепко удерживая ее. Другая моя рука двинулась на юг, вонзаясь в ее мини-юбку.

Глаза Лилы расширились, и она ахнула, едва слышно.

— Мэддокс…

Мои пальцы дразнили ее щель сквозь трусики. Она лихорадочно огляделась вокруг нас, пока ее пальцы сжимали мое запястье, пытаясь остановить меня.