Марков и Загревский обедали в ресторане Secconi’s – не в том, что в переулках Пикадилли, а в Сити. Марков завел разговор о куске земли, подаренном Горби. Шустов еще год назад сказал, что их банк в проект не пойдет, но Боре, человеку основательному до занудства, хотелось свериться и с Загревским.

– Проект сладкий, но нужен мощный административный ресурс, – сказал Загревский.

– Шустов так и сказал, что с приватизацией банк связываться не будет. Сегодня приватизация, а завтра, глядишь, и пересмотр ее итогов, – несмешно пошутил Марков.

– Я тем более пас. Мне сейчас подставляться нельзя, надо до гражданства досидеть.

– На том основании, что ты пять лет в Британии с рабочей визой?

– Ну да. Осталось год продержаться, никуда не высовываясь.

– Жениться еще не собрался? – поинтересовался Борис.

– Есть серьезные отношения, но она замужем. Пока менять ничего не могу опять же из-за паспорта. Откуда мне знать, какие козни начнет строить ее муж? – Загревский умолчал, что муж и есть тот самый Глеб Шустов. – К тому же у нее испанский паспорт, за такую жену в нынешнее время могут сходу попереть.

Разговор потек дальше, Марков рассказывал, что в Мюнхене он из недвижки потихоньку выходит, город переоценен. Зря русские не смотрят в сторону Берлина, у них клише: Марбелья, Тоскана, Лондон, а в Берлине ситуация, как в Майами начала нулевых, – купил, через пять лет сделал флип, получил два конца. Лондонский проект жаль, конечно, но Дунин и пассажир крайне тяжелый, и еще со своим партнером из верхов разосрался.

– Что за партнер? – поинтересовался Игорь, собиравший любую информацию про людей из правительства, депутатов, бизнесменов. В Москве в верхах такая кадриль под грушей, из Лондона за раскладами уследить невозможно.

– Антон Клячин, московская мэрия. Москва – это деньги, у него все схвачено до самого верха.

– Что-то слышал, – на самом деле Загревский прекрасно помнил ужин в Тель-Авиве, а уж историю войны Фокс и Клячина ему Наташа в красках пересказывала не раз. – Даже вроде встречал его бывшую жену, у нее еще такая непростая фамилия…

Маркова не настолько интересовал Клячин, чтоб обсуждать его бывшую жену с простой или непростой фамилией, ему пора было на шоппинг. Чай – это понятно, сыну худи Disquared2 – все тинэйджеры помешались на этом дисквареде… Он листал наставления своей бывшей жены, сидящей в Мюнхене:

Зачем ей Lorо Piana, у нее три шали Hermes? Нет, Hermes у нее две, третья – Louis Vuitton, он сам покупал.

Тем временем Жукова рассекала по Москве. Как проезжалась на ее счет Наташа Поленова – искала, кому бы еще организовать факап за его деньги. Маруся сочла, что теперь у нее огромный опыт работы на берлинском рынке недвижимости, и ехала на встречу с Глебом Шустовым – в его банке вполне могут найтись клиенты. Берлин – очень удобное место, лету всего два часа, Германия в вопросе вида на жительство расслаблена, а русским на новом рынке без коуча никак, – за ланчем рассказывала она Глебу. Риелторы шлют веселые картинки, а объекты на поверку оказываются говном. А Маруся все лично осмотрит, оценит и район, и вид из окон, и документы, проведет переговоры, покупатель будет представлен в самом лучшем свете, на высоколитературном Hochdeutsch. И ремонт прокурирует, если надо, с ее-то опытом дизайнера. А как у Глеба дела?

– Отлично! – сообщил Глеб. – Такое чувство, будто я бился в закрытые ворота, и вдруг рядом, где и не подозревал, открылись новые, именно те, которые нужны. Берлин – это интересно, я сам думаю, не купить ли мне там квартиру. У нашего банка там тоже офис, можно и работу не менять.

– А семья в Москве? – в лоб спросила Маруся.

– Поначалу челноком, а там видно будет… Думал, мелких учиться отправить в Штаты, но далеко и дорого. Немецкое образование, пожалуй, и не хуже.

– Ничем не хуже. Если дети будут жить в Европе, смысла нет учить их в Штатах. Тамошние Ivy League стоят космос, только потому что на том рынке они открывают все двери. А в Европе их дипломы мало что добавляют, – у Маруси аж глаза загорелись. – В этом у меня огромный опыт, когда жила в Вашингтоне я помимо всего прочего натаскивала старшеклассников к поступлению в универы.

Хороший колледж – дело крайне непростое. Родители думают, что все дело в отметках, а университеты рассматривают под микроскопом массу факторов, – Маруся сейчас не будет углубляться, чтоб не грузить. Родители наседают, а ребенка лишить мотивации очень легко. Поэтому семьи, которые серьезно относятся к вопросу, года за два до поступления берут коучей детям. Хотя, на самом деле, приходится фиксить и самих родителей.

Если Глеб раскачается на квартиру в Берлине, будет блеск. После покупки надо будет интерьер сделать, потом понадобится вид на жительство, а это – компанию регистрировать, квартиру на нее перевешивать с умом, чтоб второй раз налог на покупку не платить, тут без коуча точно не обойтись. Потом они с Наташкой станут тянуть детей в разные стороны – где им все же учиться…

Детей Жукова не обожала и никаким коучем при детях Глеба сидеть, конечно, не собиралась. Но об этом рассказывать необязательно, а вот о преимуществах немецких колледжей рассказать надо будет со знанием дела. Потому что Глеб захочет слышать именно это и заплатит любые деньги за аргументы в спорах с Наташкой о том, где детям учиться и с кем жить.