Возможно, мне следовало спросить его, могу ли я просто подпитаться его сексуальным магнетизмом в рамках программы «коллеги-друзья-с-привиллегиями-не-строго-покрываемыми-нашей-медицинской-страховкой». Это было бы намного приятнее, но это перешло бы черту.

Я открываю дверь и выскальзываю в коридор, о чем тут же жалею.

— Черт. Кажется, у меня кружится голова, — бормочу я и пытаюсь откинуть волосы с лица, чтобы посмотреть на него. Потрясающие оргазмы — не совсем хорошая вещь, когда тебе все еще нужно вернуться в свой номер.

Он протягивает мне руку, и я неловко хватаюсь за нее сухой рукой, чтобы не упасть. Обычно мне не нужно, чтобы кто-то держал меня на ногах, как марионетку, но кульминационные моменты оказывают довольно шаткое воздействие на костную структуру сирены.

Трудно не вспомнить последний раз, всего так много минут назад, когда он поймал меня в баре, и как я просто прижалась к нему всем телом. Я стараюсь держаться за тот факт, что мне не следовало делать ничего подобного, чтобы избежать повторения. У меня не хватает мозгов отделить свои похотливые, необоснованные в реальности мысли от, ну, реальности.

Не помогает и то, что я уже скучаю по ощущениям, которые давал мне его вкус.

— Я думаю, остальные ушли по каким-то барам, — бормочу я, пытаясь заполнить паузу молчания, стереть воспоминания об этом вечере. — Если бы, гм, ты собирался присоединиться к ним.

— О… Нет, это не… не совсем в моем стиле, — отвечает он мягким голосом на фоне необъятной пустоты комнаты.

— Ну что ж. Если ты когда-нибудь увидишь, как Совен подходит к тебе с шотами зеленого чая, — я почти смеюсь. — Э-э, иди другим путем.

Он морщит лоб.

— Что такое шоты зеленого чая?

— Э-э, матча, персиковый шнапс и что-то еще. Что-то смертельно опасное, честно.

Он кивает, и я удерживаю себя на краю шаткой пропасти, чтобы не переборщить с объяснениями, что единственный раз, когда я напилась до потери сознания на одном из этих корпоративов, это когда я пыталась угнаться за личом-нежитью. Только у одного из нас была печень и последствия для нее, но опять же, только один из нас пытался произвести хорошее впечатление на начальника начальника своего босса.

Несколько мгновений я просто смотрю на него, не в силах придумать, что еще сказать. У нас точно нет ничего общего.

Я понимаю, что он все еще держит меня за руку, возможно, к лучшему, потому что я покачиваюсь на ногах. У него такая нежная хватка. Думаю, трудно избежать сокрушительного рукопожатия, когда ты буквально каменный. Я чувствую, что моя рука — это птица, сидящая на небоскребе, но это не то ощущение, с которым я знакома. Моя грудь полна голубей, курлычущих в странной, смущающей манере.

Его кожа где-то между кожистой и каменной, но тепло его ладоней смягчает его прикосновение, когда он обхватывает мою руку, и дрожь пробегает у меня по спине. Это ощущение заставляет меня снова взглянуть на его крылья и задаться вопросом, на что они похожи.

Метафорические голуби, гнездящиеся в моей груди, издают все больше звуков. Желание поцеловать его снова возвращается ко мне, ментальный зуд, который я не могу просто прогнать.

Я смотрю в сторону коридора, в котором исчезли Кэти и Тед, чувствуя укол ревности.

Впрочем, у Кэти не самые худшие идеи.

Это только первый день нашей командировки, но, возможно, я пропустила ту часть, где все представились друг другу, и, возможно, я сделала это специально, потому что ничто так не разъедает мою душу, как необходимость постоянно пожимать людям руки, поддерживая зрительный контакт и улыбаясь, в то время как люди пожимают тебе руку, вручают свою визитную карточку и одновременно начинают зачитывать свое резюме, когда все, чего ты хотела, — это соотнести имена с лицами.

Спрашивать его имя в этот момент немного неловко. Я действительно надеялась, что в какой-то момент во время нашего обеда или отельных счастливых часов кто-нибудь назовет его имя, и мне не придется спрашивать.

— Я не хотел обидеть тебя, спрашивая раньше… — начинает он.

— Все в порядке, — быстро говорю я, сглатывая.

Он качает головой, его изогнутые рога царапают темноту вестибюля отеля.

— Это не так. Некоторые вопросы нельзя обсуждать на работе, и если я не могу задать их на собеседовании, мне не стоит задавать их и здесь. Эти вещи носят личный характер.