Боюсь того, что я сделаю с теми, кто мне дорог. Невинные жизни разрушаются сломленными людьми, которым причинили боль, прежде чем у них появился шанс исцелиться. Я – пример в этом искусстве разрушения.

Я прошла через нечто ужасное, выжила, и все говорили мне, что мне повезло.

Но никто не показал мне, как жить с этим. С этим грузом, с этой болью, с этими воспоминаниями.

– Ты все еще живешь в режиме выживания. Тебе просто нужно научиться его выключать, детка.

23. ТЕМНАЯ СТОРОНА

Сайлас

В темноте моего домашнего кабинета царит тишина, позволяющая моим мыслям успокоиться. Дым от сигары клубится в воздухе. Держа стакан с бурбоном в руке, я откидываюсь на спинку кресла.

Смотрю на пистолет, лежащий на дереве передо мной, черный металл блестит в лунном свете, проникающем через окно за моей спиной.

Час назад именно из него я убил человека.

До сих пор чувствую запах пороха и крови, наполняющий воздух, слышу звук, который издает пуля, когда пробивает череп и проходит сквозь мозговое вещество.

Того человека, который несколько дней назад мог утешить разбитую Коралину, в этой комнате нет. Не сегодня.

Пальцы крепко сжимают стакан, поднося его к губам. Я делаю медленный глоток виски.

Чарли Монро бросил технический колледж в конце девяностых. Он работает, ну, точнее работал в ближайшем магазине по ремонту компьютеров. Имея дома жену и сына, Чарли был наивной жертвой обстоятельств, которой предложили деньги в обмен на услуги по взлому и, очевидно, вандализму.

Интересно, предупредил ли его Стивен Синклер о том, с кем он столкнется, когда его поймают? Какая участь постигнет его под дулом моего пистолета, если я узнаю, что это он поиздевался над моими друзьями? Моей женой.

Сначала он был храбрым. Они все такие.

Именно поэтому ломать их так чертовски весело.

– Полмиллиона за легкую компьютерную работу и разрушение квартиры какой-то цыпочки? – он смеется, от него пахнет затхлым запахом сигарет. – Это какая-то гребаная киска.

Руку потребовалось меньше двадцати минут, чтобы внести залог за этого крысеныша, засунуть его на заднее сиденье машины и отвезти в Пик, оставив его наедине со мной.

Наверняка он считал себя счастливчиком, проведя в тюрьме всего два дня, чтобы выйти сухим из воды.

Ствол моего пистолета со звоном ударяет его по голове. Кровь брызжет из раны почти сразу, и он хрипит, заваливаясь на бок, не в силах зажать пульсирующую голову из-за веревок, связывающих его руки за спиной.

– Полмиллиона – это все, чего стоит твоя жизнь, – хмыкаю я, глядя на него, стоящего на коленях на мокрой земле. – Как жаль.

Во мне кипит нерастраченная ярость, которую я хочу выпустить на этого идиота. Не спеша, пока пуля не оборвала его жизнь. Размозжить ему череп голыми руками или сломать позвоночник, но я хочу сохранить это.

Я хочу быть терпеливым и приберечь всю свою ярость для человека, который действительно ее заслуживает. Когда я наконец доберусь до Стивена Синклера, я заставлю его умолять меня убить его, захлебываясь собственной кровью. Я заставлю его молить меня о милосердной смерти.

Он пожалеет о каждой унции боли, причиненной им Коралине Уиттакер.

Я крепко сжимают пистолет в руке, горькая ярость ощущается во рту, как монетка, при мысли о том, через что он заставил ее пройти. Что она пережила в том подвале.

– У Стивена есть кое-что особенное для вас четверых. Он получит эту девушку, сколько бы людей вы ни убили, чтобы предотвратить это, – он ухмыляется, демонстрируя желтоватый цвет зубов.

– Чарли, – говорю я, присаживаясь перед ним на корточки. – Сегодня ночью эта пуля попадет тебе в череп.

– Так покончи с этим, котик.

– Если ты хочешь унести секреты Стивена с собой в могилу, я не буду на тебя обижаться, – я наклоняю голову, наблюдая за его реакцией. – Но твоя семья будет. Будет обидно, если все те деньги, которые ты им оставишь, просто исчезнут.

– Ты не можешь...

Я прижимаю дуло пистолета к его лбу.

– Я оставлю твоего сына в нищете. Все твои счета будут высосаны досуха, и все, что от тебя останется, – это твоя жена, проклинающая твое имя, пока она гниет на улице.

Его глаза расширяются, адамово яблоко подрагивает, пока он молча размышляет, не блефую ли я. Как будто у меня уже нет всего, что мне нужно, чтобы уничтожить его, и ему даже не нужно быть живым, чтобы увидеть это.