– Всего одна кнопка, Чарли. Это все, что мне нужно нажать.

– И все это ради какой-то сучки? – он насмехается, пытаясь вывернуться из своих оков. – Ты чертовски сумасшедший.

В темноте ночи, где есть только я и человек, которого собираюсь убить, я ухмыляюсь, обнажая зубы в оскале. Я встаю во весь рост, пихаю его ногой в плечо, заставляя перевернуться на спину.

– Гарантирую, – говорю я ему, надавливая ботинком на горло. – Еще одно слово о моей жене, и я оставлю твои кишки на пороге твоего дома. Думаешь, твоему сыну понравится найти то, что осталось от его отца?

У каждого человека есть слабое место, точка, где он ломается. Нужно только знать, как его найти.

– Что ты хочешь знать?

Он оказался бесполезным. Все, что он мне рассказал, я уже знал и не приблизился к поискам Стивена. Чарли был хакером, помогавшим рассылать электронные письма, и согласился помочь совершить акт вандализма в квартире Коралины.

Я ненавидел то, что Стивен знал, что делает. Специально оставляет Чарли в качестве приманки, зная, что мы его поймаем. Знал, что меня взбесит, когда я ничего от него не получу.

Все, что дала мне эта ночь, – гребаная головная боль и кровь на моей белой рубашке.

Убийство его не сняло ни злости, ни стресса. Мне не стало легче. Не тогда, когда я знаю, что человек, ответственный за причинение вреда Коралине, все еще там, дышит и играет со мной в шахматы.

Это только усугубило ситуацию.

Меня переполняет непролитая ярость, которую некуда деть. Я не могу быть тем терпеливым и добрым человеком, каким был с Коралиной в тот день, когда в ее квартиру ворвались.

Только не сейчас, когда весь этот шум поглощает меня. Чувство вины гложет меня изнутри. Кроме меня, винить в этом некого. Коралина переживает худший опыт в своей жизни, потому что я убедил ее, что выйти за меня замуж было правильным решением. Алистер медленно сходит с ума под тяжестью пребывания в этом городе и того, что его родители дышат ему в затылок.

Если бы я не позволил Розмари Донахью идти домой одной из библиотеки после той ссоры, никто из нас не оказался бы в таком положении.

Мой эгоизм стал причиной этой ссоры. Из-за моего эгоизма все эти люди, о которых я забочусь, оказались на пути самовлюбленного куска дерьма, который не остановится, пока не перестанет дышать.

Я не оставил нам выбора.

Либо убью его, либо позволю ему продолжать убивать нас.

Еще больше крови на моих руках независимо от того, кто совершит убийство.

Я бросаю взгляд на дверь своего кабинета и слушаю, как она со скрипом открывается. Темные волосы рассыпаются по плечам Коралины, когда она просовывает голову через щель в дверном проеме.

Сегодня я заставил ребят остаться здесь, пока грузчики заносили вещи Лилак и Коралины в дом, а девочек попросил прийти, чтобы помочь Коралине распаковать ее вещи.

Это был идеальный способ отвлечься, занять всех, чтобы она не заметила моего отсутствия, не усомнилась в моем поведении, и к тому времени, как она проснется утром, все вернется к нашей версии нормы.

По крайней мере, таков был план.

Она проходит босыми ногами внутрь и прижимается спиной к двери, отчего та со щелчком закрывается. Я провожаю взглядом линии ее обнаженных ног, мили гладкой, загорелой кожи, умоляющей прикоснуться к ней пальцами.

Мой член дергается под джинсами. Сегодня я вишу на волоске, и ее присутствие здесь, одетой в обтягивающую рубашку и обтягивающие шорты, не помогает.

От этого моя кровь только разгорается сильнее. Искушая меня сделать что-нибудь, о чем она, при свете дня, пожалеет.

– Это мои картины, – говорит Коралина в тишине. Я прослеживаю ее взгляд блуждающий по моему кабинету: вдоль серых стен висят ее работы, которые я приобрел на выставке.

Все двенадцать.

– Богатый засранец, который заплатил вдвое больше, – я наклоняю свой стакан в насмешливом приветствии. – Приятно познакомиться.

Даже в полумраке этой комнаты я вижу, как краснеют ее щеки, как нервы сжирают ее, пока она раскачивается взад-вперед на пятках.

– Зачем ты купил их все? Ради «Света»?

– Они казались слишком личными, чтобы быть в каком-то другом доме, кроме моего. Как будто они уже принадлежали мне.