– Знаешь сколько он стоит? – Я с сомнением покачал головой. – Даже не спрашивай… Давай я тебе лучше еще пару «Фельдмаршалов» продам со скидкой и в рассрочку, по-семейному.

– Я подумаю, - хохотнул Михаил. Я его еще с самого начала, когда брат только готовился занять эллинский трон, предупредил, что во внешней политике нет родственников. Что, надевая греческую корону, он из брата превращается в правителя соседнего государства со всеми вытекающими из этого последствиями, и отношения с ним у нас будут строиться именно в такой парадигме.

Причиной созыва конференции была необходимость приведения валют, обращавшихся внутри Таможенного союза к некоторому единому знаменателю для упрощения финансовых операций. Плюс, очевидно, назрела необходимость перехода с серебряного на золотой стандарт. Причины происходящего для меня были не до конца понятны, возможно дело было в том числе и в моем влиянии на историю, однако заметно пополз курс серебра к золоту. В последние сто лет он стабильно держался на уровне 1к15-1к15.5, но вот буквально за пять лет после окончания войны он успел вылезти из этого коридора и дорасти до 1к17, причем тенденция была явно долгосрочной учитывая, что к 20 веку это соотношение в моем мире успешно доросло до 1к100.

Такой перекос изрядно ослаблял валюты, базирующиеся на серебре – в том числе и российский рубль, укреплял золотосодержащий английский фунт, а в экономиках, основанных на биметаллическом стандарте – в первую очередь США и Франции – вызывал известный перекос, грозящий при сохранении тенденции просто обрушить валютную систему.

Учитывая сложившуюся ситуацию, а также желание вытеснить с рынка Таможенного союза фунт стерлингов, продолжавший использоваться в качестве резервной валюты, министерство финансов Российской империи подготовило проект перехода на золотовалютную систему. Это должно было резко усилить рубль – не в плане ценностного наполнения, а в плане стабильности – и обеспечить ему доминирующее положение в Восточной Европе.

Благо за прошедшие годы мы резко нарастили золотой запас, и сейчас в закромах Госбанка лежало ни много ни мало – 400 тонн золота. Наверное, не фантастическая цифра по меркам будущего, но у второй по размеру золотого запаса страны – Франции – золота было всего 50 с копейками тонн, а у Великобритании – меньше сорока. Более того имеющийся в России стабильный источник поступления золота при переходе на золотовалютную систему позволил бы регулярно проводить эмиссию бумажных денег и таким образом дополнительно разгонять экономику без боязни свалиться в инфляционный штопор.

– А все же жаль паруса, хоть их время уходит, но вот нет в пароходах того романтизма. Да и просто эстетически парусники поприятнее для глаза, - вслед за «Пересветом», в колонне шли пять «городских» фрегатов, составлявших сейчас основу нашего Балтийского флота: «Москва», «Санкт-Петербург», «Киев», «Казань» и «Пермь», - а также два последних в Балтфоте «Фельдмаршала»: «Румянцев» и «Кульнев». Ну а дальше целая вереница малых корветов типа «Б» и «В».

– Ну в транспортном и пассажирском флоте парус еще будут активно использовать лет тридцать, не меньше. Там, где скорость не так важна, а главная задача – снижение издержек, почему бы и нет, - я пожал плечами и закрыв глаза с улыбкой подставил лицо мягкому осеннему солнцу.

– Вот уж в чем романтизма нет, так это в океанских говновозах, - рассмеялся Михаил, и тут я с ним не мог не согласиться. Говоновозами называли суда, возящие из Чили селитру – не слишком аппетитное, но крайне нужное в промышленности сырье. На таких длинных грузовых линиях пароходы еще вообще практически не использовалась.

Понятное дело, что миноритарные члены восточного блока, - кроме Пруссии, да и Берлину сделать это было совсем не просто, если совсем уж честно говорить, – обеспечить себя желтым металлом в достаточном количестве, чтобы пустить в оборот золотосодержащие деньги, были просто не способны. У них, если честно, и серебра-то зачастую не хватало, что приводило целенаправленным махинациям и инфляции. Это совсем не шло на пользу стабильности торговых потоков внутри Таможенного Союза, и России приходилось вмешиваться и «одалживать» метал для укрепления национальных валют.

Вообще-то о такой реформе в Министерстве финансов ходили разговоры уже давно, однако нам пришлось взять паузу, чтобы расплатиться по взятым во время войны долгам. Было бы просто глупо переходить на золотой рубль в момент, когда долг больше годового бюджета и своими же руками превращать его из серебряного в золотой. Теперь же когда все краткосрочные займы были выплачены, а государственный долг вновь вернулся в приличные рамки мирного времени - большую часть долгосрочных долгов я попросту выкупил за личные деньги, так что тут опять же имело место про перекладывание средств из правого кармана в левый, - можно было подумать и о валютной реформе.

В итоге предложенная Россией концепция выглядела так: мы берем на хранение золотые запасы стран участниц союза и одновременно гарантируем наполнение их валюты в той мере, в которой странам будет не хватать своего золота. Получался такой себе Бреттон-Вудс на минималках. Теоретически подобная система должна была быть выгодна всем участникам. Страны с более слабыми экономиками получали необходимый запас стабильности, мы – усиление рубля с дальнейшим проталкиванием его как резервной валюты уже за пределы Таможенного Союза. Ну и одновременно с этим мы получали контроль за эмиссией национальных валют, поскольку в ином случае выпуск любым членом Союза необеспеченных бумажек сверх лимита бил бы по всем странам совокупно. Этого допускать естественно никто не собирался.