Получив добро, направляюсь на встречу с Аматом. И он единственный, кто может заполнить пробелы. И причин не доверять Юлии нет, но я делаю это, скорее, для себя. В назначенное время останавливаюсь у кафе, сразу выделив большой автомобиль Амата: всегда один и тот же, он лишь раз в три года обновляет модель. Вхожу и, заприметив свободный столик, занимаю его, оказываясь за спиной нужного человека.

Словно почувствовав мой взгляд, Амат оборачивается, что-то говорит красивой блондинке, на коленях которой сидит девочка, и подходит, занимая место напротив.

– Видел запрос на перевозку в Чехию? – Сразу к делу.

– Видел. Но не взялся бы. Мутный, к тому же она, – указывает за спину, – против, чтобы я перевозил женщин.

– Берёшь пример с Овода?

– Он против пассажиров женского пола по иным причинам, – Амат улыбается, намекая на излишнюю вспыльчивость знакомого и полное непринятие любого рода капризов. – Да и история Гая – урок, который даже спустя семь лет предостерегает от возможных ошибок. Но я думаю, ты приехал не о пассажирах спросить.

– Из твоего разговора с Фелером я понял, что организатором похищения детей был Вертел, а непосредственным продавцом Бегемот. По какому принципу отбирали детей?

– Кроме дочери Кротова и моей, которых похитили, преследуя иные цели, забирали из неблагополучных и неполных семей. Как правило, мать-одиночка, малоимущая или со средним достатком, не имеющая родственников и знакомых, способных помочь отыскать ребёнка за границей. Шли в полицию, писали заявление, а дальше тупик и бесконечное ожидание.

И оснований не верить Амату нет, вот только я не назвал бы Юлю малоимущей. Двести тысяч долларов у неё имеется, и однозначно деньги не последние. Заверила, что может занять, а значит, есть знакомые, у которых найдётся такая сумма.

– Расскажи подробнее о блокноте.

– Блокнот в серой кожаной обложке, где расписаны даты, суммы, частичные данные покупателей. Нашли в доме, где содержались дети. Отдал его Грекову Семёну Андреевичу, сотруднику ОРБ. Они забрали дело после похищения дочери дяди Саши. В отличие от остальных эпизодов, где обошлось без трупов, здесь уложили двух охранников.

– Копии у тебя не осталось?

– Осталось.

Амат достаёт телефон, и через минуту мне прилетает файл, открыв который вижу с десяток страниц. Узнаю ту, что вчера показала Юля.

– Меня интересует эта, – кладу перед Аматом телефон, указывая на дочь Юли. – Что скажешь?

– Кстати, изучая записи, обратил внимание на данного ребёнка.

– Почему?

– Смотри, – увеличивает изображение, – на суммы. – Пролистывает, выделяя цифры. – Заметил?

– Напротив неё она другая.

– Именно. Всегда в одном диапазоне, лишь с незначительной разницей в пару десятков тысяч, а здесь больше в три раза.

– Что это может означать?

– Что ребёнок был ценен и имел пункты, за которые потребовали намного больше. А тот факт, что девочку приобрели и забрали, говорит о возможности покупателей заплатить. Осмелюсь предположить, это не просто ребёнок, которого выставили на аукционе, а заказ.

– То есть, нужна была именно она?

– Могу ошибаться, но, скорее всего, да.

Ситуация усугубляется предположениями Амата и непониманием, с какой целью была приобретена дочь Юли. И если мотивация была иной, то в Чехии она может её не найти.

– Последний вопрос: за последние пять лет много лиц поменялось на границе?

– Тебя интересует Чехия? – Короткий кивок. – Тридцать процентов от общего числа. Примерно. Все «старые» на месте, меняется только молодняк.

– Что ещё изменилось?

– Дороги стали лучше, цены выше, количество камер увеличилось в десять раз.

– Спасибо, – протягиваю руку. – Сведения были необходимы для заполнения неоднозначных моментов. Разговор между нами.

– Есть на примете Перевозчик, который возьмёт заказ?

– Есть.

Коротко, но предельно понятно, чтобы Амат не задавал дополнительных вопросов. Он и не будет, наделённый способностью читать между строк. Собираюсь покинуть кафе, но бросаю взгляд на его спутницу и девчушку, перед которой официант выставляет торт со свечами в виде сердца.

– Что-то празднуете? – Задаю вопрос Амату, не спускающему глаз с блондинки.