– А этот человек, он тоже «значительный»?

– Он Перевозчик.

– Кто?.. – не сразу понимаю. – Дальнобойщик?

– Есть такая организация, конечно же, неофициальная, которая осуществляет перевозки – людей и предметов. Их клиенты не желают лететь в самолёте или передвигаться в поезде. Им нужно добраться из точки А в точку Б без свидетелей. В этом случае они выбирают услуги Перевозчиков. Для них это гарантия доставки и безопасности, потому что Перевозчик отвечает за пассажира на протяжении всего пути. Это люди с определёнными навыками.

– Например?

– Например, навыки пользования оружием и грамотными действиями в условиях экстремальной ситуации.

– Бандиты?

Не знаю, чего добиваюсь, но плохо соображаю и стремлюсь к конкретике, чтобы понимать, как поступить.

– Нет. Они никого не похищают, не продают и не убивают просто так. Они выполняют работу, и часто она заключается в простом действии – вести машину.

– Но вы в курсе, что их деятельность незаконная. Вы можете их наказать.

– Как? В нашей стране проживает сто сорок пять миллионов человек, у каждого второго есть машина. По-вашему, нужно останавливать каждую, чтобы узнать, не Перевозчик ли это? Они ничем не выделяются, не привлекают внимание и делают всё, чтобы быть незаметными. Для меня, для вас, для любого человека. Вы будете смотреть на него в упор и не знать, кем он является. Это может быть ваш коллега, сосед и даже знакомый, у которого есть машина.

И он прав. Во всём. Ещё некоторое время назад, я даже подумать не могла, что мою дочь могут забрать. Просто потому, что я по какой-то причине подошла. Мы всегда считаем, что плохое, скорее, произойдёт с кем угодно, но не коснётся нас самих.

Молчу, осмысливая слова Грекова, и не находя варианта решения. Что я могу сделать? И вообще, возможен ли выход в данной ситуации?

– А если отправить запрос в Чехию с описанием Анфисы?

– Не советую. До вас на этом стуле сидели несколько мам. – И теперь понимаю, почему каждое слово он выдавливает из себя. Он уже это говорил. Возможно, слышал те же самые вопросы. Скорее всего, давал такие же ответы. – Отправили запрос в Словакию. Кстати, отреагировали на него удивительно быстро. Но как только на людей, купивших девочку, вышли, они исчезли. Ребёнок тоже. И хорошо, если он жив, потому что могли избавиться, как от доказательства.

– То есть, выхода нет? Получается… – развожу руками, застыв в неоконченном движении, – я должна смириться?

Семён Андреевич отводит взгляд, молча отвечая на мой вопрос. Положительно. Именно это читается на его лице. Но я не готова смириться, зная, что мой ребёнок жив и может вернуться.

– А если я поеду в Чехию?

– И? Вы не знаете языка и местных порядков. Да и в блокноте есть лишь фамилия – «Ваславик». И даже не факт, что фамилия, может, это имя, а может, нечто иное. Как вы будете искать, Юлия? Ходить по улицам и расспрашивать? Показывать фото дочери в надежде, что кто-то её видел? И сколько так проходите, да и где? Привлечёте внимание, и не только полиции.

– Ну нельзя же оставить всё так… – смахиваю слёзы безысходности, скатывающиеся по щекам. – Я не могу. Хочу хотя бы попытаться. Хочу найти варианты… – Скатываюсь в панику, но мысль врывается неожиданно – совершенно безумная, но настолько реальная, что я не могу от неё отказаться. – Скажите, а эти Перевозчики ездят за границу?

– У них есть категории: перевозки по России и за границу. От этого зависит стоимость.

– И какая она? – спрашиваю осторожно, чтобы понимать, на какую сумму рассчитывать.

– Насколько я знаю, от тридцати тысяч долларов. – Листает блокнот, отвечая на мои вопросы, но затем резко поднимает голову: – Юлия, что вы задумали?

– Как можно с ними связаться?

– Вам? Никак, – остужает, лишая надежды.

– Почему?

– Потому что заказы от случайных людей не принимаются. Простите, но вы – никто. Их услугами пользуются люди значительные и хорошо известные в определённых кругах, а новичок должен принести «верительную грамоту», доказывающую, что он заслуживает доверия. Напоминаю, что данная организация незаконная, а значит, её руководители заинтересованы в том, чтобы о ней знали лишь те, кто нуждается в специфических услугах.

И здесь тупик. Ощущаю, как надежда тает, оставляя меня наедине с невозможностью вернуть Анфису. Гадкое чувство пустоты и непонимания заполняет, выжигая надежду на возвращение дочки.

– А можно договориться с Перевозчиком, который ездил за своей дочерью?

– Нет. В данный момент он не берёт заказы по личным причинам.

– Семён Андреевич, – тихо его окликаю, – а вы можете дать мне верительную грамоту?

– Юлия, напоминаю – я полицейский. Моя грамота, скорее, уничтожит шанс воспользоваться их услугами.

– То есть, вы знаете, как с ними связаться? – Ёрзаю на стуле, фактически пытая Грекова, который уже не рад, что поделился со мной нюансами. Но видимо остальные родители к подобной идее не пришли, или же он не был с ними настолько откровенен.

– Допустим, – откидывается на спинку стула, настороженно прищуриваясь.

– Сделайте заказ. Или оставьте заявку. Позвоните, напишите, отправьте письмо, курьера, – как там у них заведено?

– И вас не пугает стоимость?

Пугает, конечно, но у меня есть сумма от продажи дома, которую я не успела никуда вложить, сохранив на отдельном счёте. Плюс я могу продать машину и кое-что из украшений, подаренных мамой.