Воображуля.

Лично я, как уже говорил выше, не испытывал к Мамедову неприязнь, но считал, что товарищ поставил его на место справедливо. В будущем это может пригодиться. Лучше сейчас сразу показать кто есть кто, чем потом в бою получать сюрпризы. Хотя парень может затаить обиду и это тоже может выйти нам боком. Как всё сложно, блин.

Вечером помогал Ирке делать уроки. Сморщив лобик, она рассказывала мне о Крымской войне XIX века.

– Андрей, а ребята в школе говорят, что мы сейчас, здесь, как те люди в Севастополе. В осаде, и вокруг враги. И помощи нет. Правда?

– Правда, – ободряюще улыбнулся я. – Но мы победим.

– Почему?

– У нас технологии, шагоходы, современное оружие, а у них копья и мечи. Понятно?

– Понятно.

Да уж. Даже себя не сильно убедил. Мою маленькую сестру тревожило то же самое, что беспокоило и всех. Сможем ли мы противостоять целой планете? Справедливо ли мы поступаем с местными? Как сражаться если помощи не будет?

Почему-то мне вспомнились папины слова в тот день когда нас бросили. Он обнял испуганную маму за плечи, нежно поцеловал в щёку и сказал:

– Ничего с нами не случится?

– Почему дорогой?

– Потому-что русские, не сдаются.

Глава 16: Прорыв

4 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 37 мин

– Куницын, Минин, да чего вы дёргаете рычаги управления без нужды!? Головой, головой в шлеме двигайте, машина сама повернётся в нужную сторону! Ну, право слово, сколько одно и то же повторять? Практика вам нужна! Практика!

Вот чтобы у нас появилась практика мы с Толиком домой и не пошли. Остались в ангаре на ночь, напросившись у Максимова побегать по специальной площадке, на которой они тестировали собранные шагоходы. Юлька тоже некоторое время с нами сидела, советы давала, а потом хвостиком махнула и пошла домой дрыхнуть.

До полчетвертого, забравшись в кабины роботов, мы бегали, маршировали, отрабатывали воображаемый бой в паре и другие приёмы, плохо получавшиеся на занятиях. А потом пришёл Максимов и сказал, что его достало это бряканье и шум сервомоторов, и загнал нас на второй этаж спать. Засыпая, я думал о том, что пилотом быть классно.

Проснувшись без пятнадцати семь, мы растрёпанные и непричёсанные бегом бросились на занятия. Конечно же, получили нагоняй от сержанта Клинова: «Это комвзвода или чучело?! Немедленно привести себя в порядок! И ты, Минин, тоже! Две минуты! Время пошло!». Зато Плаксин ни одного замечания на практическом занятии управления шагоходами нам уже не сделал. Даже похвалил.

В этот день нам впервые дали пострелять боевыми патронами и снарядами по мишеням. Разнесли всё вдребезги.

Вечером, сбегав на полчасика домой, стрескав тарелку горячего бульона и поцеловав маму и сестру, я снова отпросился заночевать в ангаре.

– Знаешь, а твой шпалоукладчик двигается почти как мой грузчик, – сказал я Минину по внутренней связи, управляя его роботом.

Мы решили на время поменяться шагоходами и проделать все упражнения в чужих машинах.

– И всё-таки разница есть. Мой чуть полегче, и поэтому движения у него порезче, зато твой устойчивый. Даже равновесие поддерживать не требуется, не упадёт.

– А может, отстегнём контейнеры с грузом и поработаем налегке?

– Зачем? Груз имитирует загрузку боеприпасами с точностью до килограмма. Пусть всё будет как во время боя, – отказался Толик, поворачивая корпус машины вокруг своей оси.

– Это вам сейчас кажется, что разница небольшая, – вторглась в разговор через гарнитуру Юлька, замершая на краю площадки. – А вот попривыкните и начнёте понимать, что она громадна, и у каждой машины свой характер. Так же, как и у людей.

– Ну, тебе виднее, – сказал я, высунув от усердия язык. – Ты же у нас профессиональный пилот и всегда всё знаешь.

– Вот и слушайтесь, – будто не заметила моего сарказма Киричанская.

До половины третьего ночи мы тренировались, а потом, вернувшись в свои машины, приняли решение отвести их в боксы и идти спать. Нас обоих уже вырубало, всё-таки вторые сутки без нормального сна.

Юлька спала на лавочке возле площадки, положив руки под голову и чему-то улыбалась. А в жизни-то не дождёшься.

Готовые для боя шагоходы днём стояли в отдельном ангаре неподалёку от ремонтного цеха, куда мы и направились. Усталые, но довольные, пересекая небольшой пустырь перед Арсеналом, мы услышали сначала громкий треск, от которого волосы на голове встали дыбом, а потом оглушающий хлопок.

Повернув голову налево, я увидел на виртуальном дисплее оседающее пыльное облако, а за ним многочисленные красные метки. Так машина могла обозначать только врагов, то есть солдат или объекты, не помеченные чипом «свой-чужой».