При этих словах сердце Шэнь Цинцю запрудила тоска, будто плотина – полноводную реку. Чего ради он столько лет не щадя сил вкалывал, зарабатывая очки репутации, если она не способна противостоять Ло Бинхэ, который единым щелчком пальцев покрыл её ровным чёрным слоем?

Хотя кого это тут несправедливо обидел Ло Бинхэ? Уж не того ли, кто несколько лет назад самолично столкнул его в пропасть?

Он попросту не мог подыскать себе сколь-нибудь приличных оправданий!

– А что насчёт тебя? – обратился он к Гунъи Сяо. – Почему же ты не следуешь их примеру?

Казалось, его слова по-настоящему шокировали молодого человека.

– Хоть я и не знаю, что именно случилось в ущелье Цзюэди, я не верю, что такой человек, как старейшина, способен навредить своему ученику! – сказал он спустя мгновение.

При этих словах Гунъи Сяо вспоминал об их встрече в лесу Байлу – о случайных оговорках старейшины Шэня и о том, с какой нежностью он смотрел на того монстра. А сам Шэнь Цинцю в это время думал: «И я даже могу объяснить тебе, почему: нам обоим суждено потерпеть поражение от несокрушимого главного героя, так что мы не можем не проникнуться друг к другу состраданием». Как бы то ни было, оба поневоле расчувствовались.

Пока они предавались этим мыслям, вслед за ними двинулась компания учеников дворца Хуаньхуа. Случайно глянув в их сторону, Шэнь Цинцю заметил, что Ло Бинхэ смотрит прямо на него.

За краткое время, что прошло с их встречи, – его едва хватило бы, чтобы сжечь палочку благовоний, – сердце Шэнь Цинцю стало куда более чувствительным и хрупким, словно лодчонка, которую под грозовым небом яростные волны непрерывно швыряют из стороны в сторону. Хотя на лице стоящего в отдалении Ло Бинхэ светилась прежняя улыбка, от пронизывающего взгляда его угольно-чёрных глаз у Шэнь Цинцю похолодело в груди.

«Бин-гэ, да что с тобой не так? Неужто тебя оскорбит, если два жалких куска пушечного мяса, прильнув друг к другу ради толики тепла, обменяются парой слов сочувствия?»

Вернувшись к оружейной лавке «Цзиньцзы», Шэнь Цинцю обнаружил, что внутри царит столь невообразимый шум, что крыша едва не слетает со стропил. Разумеется, это было делом рук Лю Цингэ. Ему досталась самая трудная часть задания: после того, как они разделились, он отправился за объектами исследования для Му Цинфана. Поскольку до полусмерти напуганные горожане не спешили вызываться добровольцами, ему не оставалось ничего другого, кроме как, ничуть не заботясь об их желаниях, применить силу. К тому же Лю Цингэ никогда не отличался долготерпением и умением убеждать. Его манера работы полностью соответствовала традициям пика Байчжань: выйдя за ворота, он попросту принялся хватать всех, кто попадётся ему на глаза. Сграбастав таким образом с десяток здоровенных мужиков, он привязал их к наковальне за большим залом в импровизированной лаборатории Му Цинфана. Кто бы мог подумать, что эти мужчины станут браниться и голосить так, что заткнут за пояс целую толпу базарных тёток!

Проследовав в подземное хранилище, Шэнь Цинцю в подробностях доложил остальным обо всём, что с ним только что стряслось, умолчав лишь о том, что и сам заразился. Великий мастер Учэнь вновь воззвал к милосердию Будды, добавив:

– Благодаря верным друзьям с хребта Цанцюн мы наконец продвинулись в этом деле.

– Боюсь, всё не так уж просто, – заметил Шэнь Цинцю. – Заболевшие не могли заразить друг друга. В древних записях пика Цинцзин значится, что наибольшая группа заражённых одним сеятелем насчитывала не более трёх сотен человек. Учитывая масштабы заражения, в городе явно действует не один сеятель.

Лю Цингэ вскочил на ноги, сжимая рукоять меча: будучи человеком действия, он, несомненно, жаждал тотчас отправиться на охоту за сеятелями.

– Погоди! – остановил его Шэнь Цинцю. – Я ещё не всё сказал.

– Прошу, продолжайте, шисюн, – поторопил его Му Цинфан.

Однако Шэнь Цинцю заговорил не сразу, мучительно долго подбирая слова. Наконец он произнёс:

– Ло Бинхэ вернулся.

Реакция была в разы слабее, чем он ожидал: прежде всего, из троих собравшихся великий мастер Учэнь, принадлежа к другой школе, вообще не знал, кто это такой, а Му Цинфана мало что занимало, кроме целительства и лекарственных препаратов. Лишь Лю Цингэ озадаченно нахмурился:

– Этот твой ученик? Разве он не погиб от рук демонов на собрании Союза бессмертных?

Шэнь Цинцю понял, что ему воистину непросто будет это объяснить.

– …Он не умер, – наконец выдавил он. – И теперь вернулся. Но в двух словах этого не расскажешь. – Ограничившись этим, он поспешил сменить тему: – Прежде всего мы с тобой отправимся патрулировать город. Когда вернёмся, я всё подробно объясню.

– Хорошо, – согласился Му Цинфан. – Чем раньше вы избавитесь от оставшихся сеятелей, тем меньше страданий доведётся испытать людям. Ну а я пойду взгляну на приведённых шиди Лю больных.

При этих словах Шэнь Цинцю невольно припомнил футляр Му Цинфана, который тот всегда носил с собой, – когда он раскладывал всевозможные сверкающие серебром хирургические инструменты и иглы, это подозрительно напоминало освидетельствование трупа судмедэкспертом. В дополнение к ним у него имелась целая батарея разнокалиберных бутылочек с этикетками, подробно описывающими их вкус, запах и эффекты; одно зачитывание этих надписей вслух заставляло людей перемениться в лице, а вид этих снадобий и вовсе повергал в ужас. Если привязанные к наковальне люди увидят всё это, крыше точно не удержаться на месте.