Я хочу вернуться к Коралине, потому что не могу оставить ее одну.

Я — разрушитель ее проклятий.

Я не могу стать еще одним человеком, которого она потеряет, любя. Я хочу быть тем человеком, который докажет, что ее можно любить, громко и бесконечно, не находясь при этом мертвым.

— Да? — спрашиваю я.

Розмари наклоняет голову, и сонная улыбка появляется в уголках ее исчезающего лица. Она погружается в покой.

— Можешь понести меня в последний раз?

Я хочу вернуться, но это? Это было «прощай», которое я так и не смог сказать человеку, проявившему ко мне доброту. Это было прощание с человеком, который показал мне, как любить, так что к моменту встречи с Коралиной я уже умел это делать. Кто научил меня так многому о себе еще до того, как я понял, кто я такой?

Это было прощание с чувством вины за то, что меня не было рядом.

Итак, я смотрю на нее в последний раз, зная, что до конца своих дней буду хранить любовь, которую мы с Розмари Донахью разделили навсегда. В знак памяти о ней и благодарности за все, что она сделала.

Она умерла, зная, что была любима многими, и это все, о чем каждый из нас может мечтать в конце своих дней.

— Всегда, девочка Рози.

36. ШЕСТНАДЦАТЕРИЧНЫЙ КОД

Коралина

Три месяца спустя

— Лилак! Ты опоздаешь! — кричу я из конца коридора.

Я слышу раздраженные шаги, доносящиеся из ее спальни. Я качаю головой, когда она появляется передо мной, перекидывая сумку через плечо.

— Как они хотят, чтобы мы чему-то научиться в такую рань, — она ворчит, протирая сонные глаза.

— Это твой выпускной год, как ты еще не привыкла к этому? Тебе нужно начать ложиться спать раньше.

— Сайлас говорит, что быть ночной совой — признак ума, — она бормочет, зевая, ее светлые волосы собраны в пучок. Я улыбаюсь ей: в последнее время они вдвоем все чаще ополчаются против меня.

Думаю, это потому, что Сайлас боится быть плохим парнем, ведь он знает, что одобрение Лилак много значит для меня. Поэтому он в основном балует ее.

— Твоя теннисная сумка у двери, бейгл с дополнительным сливочным сыром на стойке. Хорошего дня, Ли, — я наклоняюсь и целую ее в щеку.

Прежде чем я отстраняюсь, она притягивает меня к себе и обнимает, заставляя меня рассмеяться.

— Я люблю тебя, Коралина. Спасибо тебе, что ты счастлива.

У меня щемит сердце.

— Спасибо, что помогла мне обрести счастье.

Я смотрю, как она идет к входной двери, выскальзывает за порог и направляется в школу, а затем я иду в свою домашнюю студию.

Картина, которую я закончила вчера вечером, все еще сохнет на мольберте, а Сайлас стоит перед ней. Без рубашки, в серых спортивных штанах.

Штаны сидят низко на бедрах. Открывая мне прекрасный вид на его тело, я любуюсь изгибами его мышц, округлостью его задницы и силой талии.

Его кожа бронзовая от солнечного света, и всякий раз, когда он напрягается, мышцы перекатываются под кожей, словно танцуя.

С его стороны преступление так выглядеть.

Я крадусь к нему, обнимаю его за талию и прижимаюсь щекой к его спине. Вдыхая запах его геля для душа.

Я никогда не была большой любительницей физических прикосновений, пока не встретила Сайласа, и он показал, как мне это нравится. Теперь я чувствую, что не могу находиться с ним в одной комнате и не прикасаться к нему.

— Как называется эта картина? — спрашивает он, все еще глядя на картину маслом перед нами.

Одна из моих любимых черт в нем — это то, как он поддерживает мое творчество. Не только мою работу с организацией «Свет» и преподавание, но и мое собственное творчество. Он часами сидит со мной, пока я обсуждаю концепции, делится идеями и всегда интересуется конечным результатом.

Он заставляет меня чувствовать себя важной, даже когда я сама этого не чувствую.

— Разрушитель проклятий, — шепчу я.

Мужчина на картине очень похож на Сайласа. Как будто он мог выйти из рамы и стать отражением мужчины, которого я обнимаю.

У Сайлас дважды останавливалось сердце во время операции. Он дважды умирал и возвращался к жизни.

Он умирал и возвращался ко мне, чтобы доказать, что я не проклята. Я утверждаю, что именно то, что он бросил вызов смерти, разрушило мое проклятие. Сайлас был готов переступить через мрачного жнеца, лишь бы показать мне, что я стою того, чтобы вернуться.

Я хочу провести остаток своей жизни, чтобы отплатить ему тем же. Доказывать, что я достойна такой любви, как его.

— Так вот кто я, Хекс? — он хмыкает, поворачивается ко мне и обхватывает ладонями мое лицо. — Твой разрушитель проклятий?

— Ты — это все, Сайлас Хоторн. Всё, — я склоняюсь к его прикосновению, улыбаясь и прижимаясь губами к его большому пальцу, — даже если ты перекрасил свой офис в этот отвратительный оранжевый цвет.

Он смеется глубоким смехом, пропитанным виски. Вызывающий привыкание.