Шрифт:
Ведьмин дом высился немного поодаль, на взгорке – высоченная, широченная и перекошенная хибара с тремя печными трубами из грубого кирпича и красной черепитчатой крышей. Кривые окна были забраны резными ставнями, и сквозь щели сочилось ядовитое зеленоватое сияние. Перед домом полукольцом загибался частокол. Каждое пятое бревно было выше прочих, и его венчал не то горшок, не то белёная кастрюля…
– Череп, – выдохнул Сирил. – Там черепа.
Он продолжал неосознанно держаться за лисий плащ – всего двумя пальцами, но очень цепко.
– Вижу, – кивнул Джек.
От частокола даже издали несло… нет, не тухлятиной.
Мертвечиной.
В Ведьмином доме явно не любили незваных гостей.
Глава 10. ПЕРВАЯ СЛУЖБА
С замешательством Сирил справился первым – и первым же двинулся к воротам.
– Куда! – зашипел Джек, безуспешно попытавшись ухватить его за капюшон. – Нужно сначала осмотреться, прикинуть…
– Думаю, что уже поздно, – ответил он. И указал на ворота: – Смотри, нас заметили.
Чудовищные створки, щедро украшенные костями, плавно раскрывались, точно приглашая войти внутрь. Во рту пересохло, и Джек сглотнул, но отступать было некуда.
«Ладно, не съедят же нас в самом деле».
От ворот к крыльцу вела утоптанная дорожка. Двор выглядел подозрительно чистым и приличным, если, конечно, не считать черепов на кольях, и продолжался за домом тоже – сквозь заросли бузины виднелся высоченный стог сена и ещё какие-то хозяйственные постройки. Запах мертвечины и дыма перебивал всё, и эта смесь, одновременно сладкая и горькая, будто бы застревала в носу. У зверя бы шерсть на загривке встала дыбом; Джек же просто вздрагивал от любого подозрительного звука.
«Хотя ещё вопрос, какие звуки в подобном месте не будут вызывать подозрений».
Широкое крыльцо было добротно сделанным, но слишком уж старым. Деревянные перила, мощные и грубые, поросли мхом и лишайниками так плотно, словно на них сверху накинута была драная шерстяная шаль, связанная из клубочков-остатков, из обрывков и клочков. Высокие каменные ступени почернели, кое-где плиты раскололись, и сквозь трещины проросли дикие травы… и цветы.
Слева, из третьей снизу ступени, прямо у перил торчала неказистая, лысоватая, но очень упрямая ромашка.
«Хороший знак», – успел подумать Джек, и в то же мгновение дверь дома распахнулась сама собой, и наружу хлынул чёрный дым.
– Хи-хи-хи! – послышалось тоненькое, визгливое хихиканье, и дверной косяк обхватили узловатые старческие пальцы. Чёрные когти клацнули по дереву. – Подруга, никак, у нас гости.
– Хе-хе-хе, – вторил ему пронзительный женский голос, и в другой откос также вцепилась жилистая рука. – Молодые гости, молодая плоть!
– Уфу-фу-фу, – выдохнул кто-то в дыму. – Молодая плоть, знамо дело, к ужину!
– Хи-хи-хи, и сытно поесть, и в купальню воды наносить!
– Хе-хе-хе, и с работой подсобить, и взгляд усладить!
– Уфу-фу-фу, не толкайтесь, подруженьки, тут все-ем хватит…
Дым наконец рассеялся, и на порог разом, лишь по счастливой случайности не застряв в проёме, ступили три женщины, такие рослые и плечистые, что даже долговязый Джек ощутил себя задохликом. Незнакомки были чем-то неуловимо похожи: одинаково древние, с кривыми, мясистыми носами и тонкогубыми, перекошенными ртами. Иные морщины на безобразных лицах выглядели такими глубокими, что там без проблем получилось бы спрятать спичку, а бородавки выросли размером с сушёную вишню.
А вот волосы и зубы ведьмы словно у кого-то украли – юного и прекрасного.
Старуха справа, которая хихикала, то кокетливо перекидывала через плечо роскошные золотистые локоны, излучающие мягкий свет, то отбрасывала за спину. У той, что хехекала и стояла слева, шевелюра распадалась на отдельные ленты-пряди – красно-рыжие, словно тёмная медь, гладкие и прямые. Средняя стояла, гордо скрестив руки под вислой грудью, и чёрные, блестящие, слегка волнистые волосы, переплетённые с мелкими белыми цветами, окутывали её, точно драгоценный плащ.
Каждая из них была облачена в дюжину рваных платьев и платков, до того старых и ветхих, что даже цвета не различить, как ни присматривайся. Вместо бус – низка мелких звериных черепов, вместо серёг – огромные желтоватые клыки… Улыбались ведьмы широко, добродушно и белозубо, переглядываясь и непрестанно посмеиваясь.
Сирил отчётливо сглотнул, однако не сдвинулся с места, только побледнел. Он явно попытался что-то сказать, но губы шевельнулись совершенно беззвучно, только вырвался судорожный вздох.