Артур оглядел Киру, довольно кивнул, достал из сумки ноутбук, аккуратно отодвинув урны, поставил его на стеллаж. Глянул на время:

– Включай, – скомандовал он Кире и махнул мне: – Пойдем.

Мы зашли в комнату, двери Артур оставил открытыми. Я видел, как Кира включила ноутбук, экран загорелся – фронтальная камера показывала часть склада, огороженную гробами, венки и девушку. В углу экрана мигнул значок: кто-то подключился к трансляции. Кира поправила в ухе наушник и, следуя приказам невидимого зрителя, начала послушно расстегивать пуговицы рубашки.

Длинный ряд гробов закончился. Мы стояли напротив подъемной металлической двери склада, открывавшейся снизу вверх гармошкой, и в узкой щели между землей и дверью я видел тонкую полоску света уличного фонаря.

У стены на колесных тележках стояли подготовленные к утренней отгрузке гробы. Артур с шумом выдохнул и вытер вспотевший лоб. Он подошел к гробу, бросил сумку на пол, пытаясь сдвинуть крышку. Я встал напротив и ждал, что он попросит помощи, но Артур даже не глянул в мою сторону.

Я ненавидел Артура, презирал, боялся, но все еще пытался придумать ему оправдание. Мне казалось, что за деланным равнодушием скрывается чувство вины. Но вслушиваясь в его прерывистое дыхание, глядя на покрасневшее от напряжения лицо, синюю пульсирующую вену на шее, плотно сжатые губы, я не мог разглядеть даже тени раскаяния.

Негромкий звук шагов нарушил хрупкую тишину склада. Страх молнией ударил в сердце, ранил, рассыпавшись на тысячу острых осколков. Ледяными мурашками покрылась кожа. Рубашка на спине взмокла от пота. Я чувствовал легкое покалывание в пальцах, словно кто-то тыкал их невидимой иглой.

Шаги приближались, знакомый аромат духов ударил в нос. Но теперь к сладкому запаху прибавился еще один: тяжелый, кислый, с металлическим привкусом крови. Я обернулся. Босая, в разорванном, испачканном платье, мимо меня прошла Кира.

– Значит, такой у тебя был план?

Лицо Артура осунулось, побледнело, глаза расширились. Он хотел было что-то сказать, но из открывшегося рта вырвался хрип. И по его безумному взгляду, по испарине, выступившей на лбу, я все понял. Артур схватился руками за ворот рубашки, пытаясь расстегнуть, с силой дернул, верхняя пуговица отскочила, покатилась по полу. Он попятился, широко открывая рот, будто ему не хватало воздуха, и, уткнувшись спиной в стену, стал оседать на пол. Кира опустилась рядом. Тонкие пальцы с обломанными ногтями впились в горло Артура.

– Просто работа?

Артур захрипел, корчась в удушье. Я растерянно озирался, не зная, что делать. Бежать было некуда. Не спуская глаз с Киры, я шарил рукой по стене в попытках нащупать кнопку автоматического открывания дверей. Чтобы быть незаметней, я изо всех сил вжимался в стену, прячась между пирамидами поставленных друг на друга коробок с искусственными цветами, венками и подсвечниками. Холодный металлический крест уперся мне в спину, я дернулся, коробка на вершине пирамиды качнулась и с шумом грохнулась.

Вздрогнув, Кира обернулась. Отпустив Артура, она смотрела на меня с изумлением и жалостью.

– Ты? – прошептала она. – Ты?

Артур завалился на бок, гулко стукнувшись головой о пол. Он больше не двигался.

Я попятился. Продолжая судорожно шарить по стене, нащупал венок, выдернул из него крест и выставил перед собой.

Кира подошла так близко, что я увидел искусанные в кровь губы, тонкую рваную рану на шее, затянутые мутной пеленой глаза и темные едва заметные пятна на коже – смерть проникала в ее тело медленно, надеясь сполна насладиться процессом.

Девушка протянула руку, желая по привычке взъерошить мне волосы, но тут же брезгливо отдернула.

– Почему ты не помог мне?

Кира наклонилась к моему лицу так близко, словно хотела поцеловать.

– Я не мог…

Пытаясь отгородиться, я поднес крест к лицу.

– Мог.

От холодного дыхания Киры рука замерзла, пальцы разжались, крест с глухим стуком упал. Но Кира даже не глянула на него. Ее подернутые пеленой глаза не отрывались от моего лица.

– Мог…

Кира схватила меня за руку. Острые ногти впились в запястье, но я не чувствовал боли. Ком застрял в горле, он становился больше, мешая дышать, лицо Киры плыло перед глазами.

– Почему ты не сказал мне?

– Я не знал!

– Что он наобещал тебе? Зачем вы перенесли площадку? Почему изменили место съемок?

– Я не знал!

Страх, что сдавил грудь, выплеснулся наружу и, задыхаясь от злости, я схватил ее за плечо: ладонь обожгло холодом, словно я коснулся ледяной глыбы. Но гнев и обида на то, что она не хочет услышать меня, заглушили боль.

– Нет! – кричал я, заглядывая ей в лицо, пытаясь прочитать на нем хотя бы намек на то, что она понимает меня. – Нет! Я не знал! Я не мог!