Иду через рынок и замечаю в городе оживление. Девки в нарядных платьях, нарумяненные, хотя, кажется, праздники нескоро. Спросил у одного крестьянина, в чем дело. Тот ответил, что скоро прибудет бурмистров сынок, хорошо окончивший учебу, и бурмистр по этому случаю хочет закатить пир.

Вот чего мне не хватало к прочим неприятностям! Еще и этот выскочка приперся!

Пришел я домой и уже с улицы чую: съестным пахнет. Захожу – а там Гнут растопил камин и на вертеле запекает целого гуся.

– Может быть, вы теперь не желаете меня в учениках держать, – говорю с порога. – Тогда пойду на все четыре стороны.

– Что вы, – отвечает Гнут. – Это я хочу извиниться за то, что накричал на вас и даже ударил. Не знаю, что на меня нашло. Простите старика ради Бога!

Никогда еще передо мной не извинялись. Я сейчас же сказал Гнуту, что зла на него не держу.

– Чтобы загладить вину, я приготовил небольшое угощение, – говорит Гнут и указывает на гуся.

Я голодный был, как всегда. Вот уже рукава подсучил, но тут вспомнил слова Момыля о том, что у Гнута ничего съестного брать нельзя, и решил поостеречься.

– Спасибо, – говорю, – только у меня нет аппетита. Сейчас я узнал, что отец мой при смерти, поэтому кусок в горло не лезет.

– Какое горе! – всплеснул руками Гнут. – Надеюсь, ваш батюшка поправится. Давайте я тогда приготовлю успокаивающий отвар.

– Нет. Я даже и отвар не смогу выпить.

Пошел поскорее в комнату, а Гнут идет следом и наперебой то пилюли какие-то предлагает, то бульон. И чего он ко мне прицепился?

Кое-как я от него отделался, запер дверь и сделал вид, что сплю. Сна-то, конечно, ни в одном глазу.

Так провалялся до темноты. Потом слышу, кто-то в мою дверь толкается. Похоже, Гнут зайти хочет. Я поспешил к окну, чтобы в случае чего деру дать. За дверью поскреблись и ушли.

Через какое-то время входная дверь скрипнула, потом хлопнула дверь в подвал. Я подумал, старик наконец-то убрался к себе.

К утру все опасения стали казаться вздором. Мало ли, чего там Момыль наговорил? Наверняка он что-то у Гнута стянул, а теперь тень на плетень наводит.

Вышел я из комнаты. Смотрю: гуся вчерашнего нет – только запах остался. Отправился тогда на рынок, чтобы прикупить съестного. Там-то мне и сообщили, что родитель как раз в ночь помер и по завещанию все имущество отписал городу.

Пошатался туда-сюда, а к вечеру отправился домой. Решил с Гнутом поговорить начистоту, чтобы все сомнения развеять. Вижу: свет у старика горит. Постучался раз-другой, но мне не отворили. Пришлось отложить разговор.

Назавтра я также не смог до старика достучаться, хотя свет у него горел даже днем.

Другим утром пробудился от того, что кто-то молотит во входную дверь. Побежал смотреть, в чем дело. А там стоит бурмистр и с ним еще человек тридцать. У бурмистра лицо красное, как свекла, и остальные тоже выглядят взволнованно.

Мне объяснили, что за беда случилась.

Оказывается, в назначенный день бурмистров сынок в город не явился. Начали его искать и обнаружили в овражке, растерзанного зверским образом. Денег при нем не было, хотя бурмистр на дорогу достаточно высылал.

– Я-то здесь причем? – спрашиваю.

– При том, что ты должен немедленно обезвредить упыря, который сотворил такое с моим сыном, – говорит бурмистр.

– Так ведь упырей не бывает.

Тогда бурмистр наклонился ко мне и прорычал:

– Я не спрашиваю, бывают они или нет. Я приказываю, чтобы ты немедленно усмирил упыря.

Вот оно, значит, как. Оказывается, в упырей не верят, только пока дело тебя лично не касается.

– Хорошо, – говорю. – Надо выяснить, кто в округе в последнее время помирал.

Оказывается, никто, кроме моего родителя. То есть, он первый и последний подозреваемый.

Как ни крути, а собственному отцу голову пилить совсем не хотелось. Начал я стучать в подвальную дверь, чтобы Гнут сам на этот заказ сходил. Но старик не отзывался.

Так и сяк пытался я отвертеться, но ничего не вышло. Вот и пришлось делать эту работу, и сделал я ее как положено. Но и после меня не оставили в покое.

Бурмистр вдруг заявил, что отец мой на самом деле не упырь. То есть, у него нет никаких признаков: зубы гнилые, глаза тусклые. Значит, упырем должен быть кто-то другой. Вот все ко мне и приступили: подавай настоящего упыря! А если не найдешь, убирайся из города вместе со старым Гнутом, пока мы с вами не разобрались по-своему.

Я тысячу раз сознался, что не бывает никаких упырей, а все наше дело только чтобы крестьян дурить, но никто меня не слушал.