Задремал княжич, разморенный теплом. Задремал вместо того, чтобы зубрить урок в своих покоях. Ниточка слюны в уголке губ холодит неприятно. Мальчик утирает ее рукавом, легонько хлопает себя по щекам, пытаясь обрести бодрость.

Но в голове словно в колокол ударили, а в животе вдруг урчит. И как ни старается мальчик унять голод, забыться в строках, пустота внутри тянет в разные стороны, заворачивается в саму себя, корчась и ноя.

– Молчи, – приказывает желудку княжич. Закусывает губу от нового болезненного спазма.

Долго еще до обеденной трапезы. Ужасно долго, не вынести. Косточки ребрышек, плоский живот. Умеренность важна, только что растущему организму до нее. Сомнения подобны жужжанию пчелиного роя во рту. Раздумывает мучительно княжич о том, что сделать собрался, не дурно ли это, и все же решается.

Крадется мальчик. Заглянув за угол, примечает служанку, которая крупно вздрагивает, стоит к ней обратиться. Трескуче волнение.

– Скажите, – глаза служанки окатывают учтивостью, такой шершавой, что хочется поежится. Точно жук под ворот забрался. – Как мне попасть на кухню?

– Зачем вам, юный господин?

Закладывает руки за спину княжич. Отведя взгляд, перекатывается с носков на пятки.

– Нужно, – отвечает уклончиво. Врать смелости не находит.

Скрещены пальцы, мольба в мыслях. И кажется, Иссу благоволит мальчику, потому что служанка не настаивает. Пожав плечами, произносит:

– Прошу вас следовать за мной, юный господин.

Улыбка сама наползает на губы. Прячет ее в ладонях княжич, гордый собой. Взрослый, сильный, важный. Как отец.

Служанка же шагает быстро. Мальчик еле поспевает за ней. Рассматривает сюжеты седзи, прежде чем уловить нечто странное, остановиться резко. Боковой коридор кривится в собственной неправильности. Разбитое зеркальце.

Мальчик затаивает дыхание. Внезапно хочется пить, волоски на коже встают дыбом. Удаляется поступь служанки, не замечая, что отстал княжич. Он же уже позабыл о своем намерении.

Осторожно идет по коридору, ведомый инстинктом. Принюхивается, разомкнув губы. Запах. Будоражащий ледяной запах расползается по нервам. Так хочется вздрогнуть, всем телом встряхнуться. Вскрикнуть звонко, громко.

Крайние седзи [8] в коридоре, и покои по ту сторону. Княжич чувствует их столь отчетливо, словно уже стоит там, внутри. Пальцы на краю створки. Нужно только отодвинуть.

Зеркальце. Раздробленное на мелкие осколки.

Зеркальце. Мороз его обжигает.

Зеркальце. Забивается в горло крошкой, поглощая предсмертный визг.

Княжич не в силах шелохнуться, потому что там, за седзи, есть след. Есть тонкое, неуловимое. Отпечаток, старый, смазавшийся, почти истлевший. Отпечаток чужого цветения, взрывного, сокрушительного, перетряхнувшего все покои в доли секунды и оборвавшего по роковой случайности одну невинную нить.

– Юный господин, – на краю сознания.

А седзи плывут, плывет и все вокруг. Вместе с мальчиком проваливается во что-то неустойчивое и темное, точно накрыли буйные волны полотном. Грань под ступнями, а за ней погибель, Хризантемой опрокидывающая навзничь, выжимающая, словно руки прачки – мокрую тряпку. Растекается черная лужа, уподобляясь морю. Белое покоится в ней потонувшим корабликом.

– Юный господин? – суеверный страх. Служанка не коснется, не вырвет из плена, пока княжич сам не отнимет руки с закрытых седзи, попятившись. – С вами все хорошо?

Никогда уже не повторится некогда жившее на свете. Никогда не обретет прежний облик.

– Я… – запинается мальчик. Поднимает взгляд на служанку, что натягивает улыбку. – Чьи это покои?

– Ничьи, юный господин. Совсем пустые. Там вещи хранят. Вы на кухню желали, – поспешен жест. – Пойдемте же. Я вас отведу. Пойдемте.

Отбивает пульс наставление отца в 97 год от Исхода:

– Покорность. Прилежность. Усердие. Повтори.

Новая полоса стали показавшегося из ножен меча. Вращается волчок, пробежал забег бумажный шар, но застыл деревянный на тропинке лабиринта в попытке отыскать кратчайший путь.

Княжич стоит подле отца. Наблюдает с интересом за тренировкой Стражей. Вспыхивает на солнце сусальное золото волос. Молодой Страж кружится по полю с копьем. Скользит змеей, точно вовсе земли не касается, гипнотизирует темпом – жгучая смесь беспощадной стремительности и ленной плавности.