1917 г.

Успеть надо засветло, чтобы вдоволь налюбоваться придорожным природным ландшафтом, с которого и начинается наша малая родина. Дороги у нас в стране везде красивые! От Ульяновска до Хвалынска путников сопровождают вечнозелёные приволжские мачтовые сосны, произрастающие на высоких белёсых песчаных склонах, перемежающиеся с подсолнуховыми, пшеничными, ржаными и гречишными полями. Но как только мы уходим вправо от стелы «Саратов» по направлению на Воронеж, то как будто попадаем в иное измерение, настолько по-другому устроена здесь природа, издали и многоярусно окаймляющая родные пенаты.

Это совершенно особенный, уникальный волшебный мир: стройные сосновые великаны сдают пост стражей дорожного правопорядка дубовым исполинам широколиственных лесов с обширными кронами различных форм и окрасов, тесно уживающимся с южными, сизыми пирамидальными тополями, похожими на остроконечные мечи богатырей в парадном строю, ведущему к высокому плато, испещрённому многочисленными разбойничьими оврагами.

Там, на левом берегу реки Хопёр, на холме, и обосновался наш Балашов, а по правому берегу он оставил место для разгула лесных массивов. До города остаётся часа три пути. Дыхание перехватывает, ком подкатывает к горлу, а в животе оживают бабочки.

Дорога постепенно наряжается в невероятно переливчатое кружево, в узорах которого игриво прячутся озорные лучи солнца. К вечеру оно подсветит дорожный ажур пурпурно-оранжево-лиловым закатом, и краски заиграют по-новому. А крупное яркое светило, пока не сядет за горизонт, будет смотреть нам прямо в глаза, словно спрашивая: «Надолго ли?» И сильное клокочущее волнение охватит нутро, как перед первым в жизни свиданием. Желание в такие минуты нас посещает одно: только бы не в последний раз, только бы вернуться сюда ещё…

Ещё и ещё раз прогуляться по кудрявым дубравам окраин знаменитого Хопёрского заповедника, где можно встретить робкого пятнистого оленя, мощного лося и опасного кабана!

Ещё и ещё раз окунуться в прохладную освежающую купель самой чистой реки Европы, устланную повсеместно у отмелей округлыми распластанными листьями белых водяных лилий и ярко-жёлтых кувшинок на тёмно-зелёном фоне воды. Добавьте сюда тонкие мазки свешивающихся серебристых ветвей плакучей ивы и синих трепещущих прозрачными крыльями стрекоз, и вы получите правдивый хопёрский пейзаж.

Когда после долгой разлуки я доверяю своё тело и душу Хопру, я плачу, как будто вхожу в священные воды Иордана! Река моя родная окутана тайнами и легендами, взлелеянными в моём детском сердце, о старике Хопре, который однажды, в очень далёкие времена, набрёл на холм, из которого било двенадцать ключей. Старик соединил русла ручейков в один, и получилась река, на которой он построил небольшую мельницу и молол зерно для крестьян из окрестных деревень.

Хлеб на хопёрской водичке был очень вкусный. На том месте, где родники соединяются в одну речушку, сидит на камне под сенью дубов старик Хопёр, а река стекает с его бороды. А деток-родников стало с тех пор ещё больше! Оттого и водица в реченьке прохладная и освежающая до самой что ни на есть приятности! Дедушка мой меня часто хопёрским родничком называл, потому что детство моё целиком и полностью на Хопре прошло. Многому меня научил: плавать, лодочкой управлять, рыбку ловить. Правда, всегда приговаривал: «Плохая из тебя рыбачка, ты рыбу ешь, а хорошие рыбаки её не едят, у них другой спорт – ловить!» А я, и правда, рыбку очень люблю. До сих пор!

В детстве мелкую сушёную предпочитала всем остальным, особенно когда заболею. У дедушки в сенцах рюкзаки висели с сушёной рыбкой, так я её вместо конфеток и таблеток таскала.

Название «Хопёр» Владимир Иванович Даль перевёл как «пристанище диких гусей». И отчасти он был прав, потому что по реке проходит один из маршрутов миграции перелётных водоплавающих птиц. В прибрежных, богатых кормами, затонных ольховых заводях прячутся озёра с милыми птичьими названиями: Лебяжье и Гусиное. В этих живописных озерцах, красиво заросших осокой, рогозом, камышом, сусаком зонтичным и какими-то дивными розовыми болотными душистыми цветами, ловится бесчисленное количество карасиков, маленьких, сладеньких, с ладошку. «Ну и улов!» – засомневаетесь вы, но когда обваляете в муке и на разогретую, шкворчащую маслом сковородочку, да до хрустящей корочки, то быстро поймёте, что большего и желать не надобно. Ммм!!! Не оторваться! Семечки!

Поэтому и конкуренты у рыбаков имеются: ужик молоденький подплывёт к садку, да так и норовит голову в сетку засунуть и рыбку стащить. А рыбаки ему: «Цыц! Воришка! Самим мало!»

Рыбы и в самом Хопре видимо-невидимо! От мелкого колючего ерша до хищной зубастой щуки. Бабушка моя отменные щучьи котлетки готовила, а ушица по-царски, да в котелке, да на костре, да на природе сама себя сделает, только вот пескариков, окуньков, плотвичку или краснопёрочек наловить надобно, помыть, почистить, в марлечку сложить, а как сварятся – вынуть и разных специй добавить. А ещё водятся голавль, лещ, язь, судак, густера, чехонь, сазан, жерех, и даже стерлядка попадается, и вырезуб. В омутах и ямах таятся от посторонних глаз огромные усатые сомы и налимы им под стать. Однажды дед с отцом выловили такого размером с ванну. Там он и жил, пока бабушка из него пироги не приготовила и соседкам не раздала. А до той поры все мальчишки с улицы прибегали диковинку за усы подёргать и разговоры послушать про рыбацкие подвиги.