— Ведьмааааа!

— Силовой шторм!

Кто-то зычно скомандовал:

— Магблокиратор!!!

Лиз еле пробормотала:

— Я не… — Что «не» сил сказать не хватило — кто-то с силой уперся ей в спину коленом, выкручивая левую руку назад и лицом вжимая Лиз в тротуар. Эфир пропал, как и волнующийся родничок в сердце. Лиз с головы до ног пронзил страх, прогоняя боль и тяжелое, глухое оцепенение: Грег же все не так поймет! Он решит, что она умерла от потенцитовой интоксикации. Бедный Грег! За него стало страшно.

— Я лера Эли…

Её дернули за руки вверх, и от взорвавшейся в голове боли она вновь ускользнула в благостную тьму под чье-то крайне довольное:

— Так ей и надо портовой крысе.

Потом периоды тьмы и света чередовались. Её куда-то тащили. Кажется, куда-то кидали. Она пыталась прошептать, что она лера, что с ней так нельзя, что с любым человеком так нельзя… Тьма была милосердна, отсекая ответы тех, кто тащил её. Потом она помнила, как прижималась щекой к вонючей обивке сиденья паромобиля. Потом… Её опять куда-то тащили. Голова болела — кажется, её кто-то сильно ударил по затылку. Впрочем, она даже догадывалась, кто. Только домыслить не смогла — свет снова погас.

Пришла в себя она от ледяной воды, которую ей щедро плеснули в лицо. Она задрожала от холода, сжалась в комок, перекатываясь на бок, как учил Брок, и защищая живот. Сейчас его уроки были как никогда кстати. Лиз открыла глаза, пытаясь понять, где находится. Она лежала на грязном, заплеванном деревянном полу. Над ней склонился, глядя прямо в глаза парень, молодой и довольно симпатичный, в полицейской форме с нашивками сержанта:

— Пришла в себя, крыса?

Она замотала головой, не в силах что-то сказать. Короткостриженый, как и положено пилоткам, блондин выпрямился и скомандовал:

— Вставай! Разлеглась тут… — Его мало волновало её самочувствие. Так всегда бывает с портовыми крысами. Общество привыкло игнорировать тех, кто попал в беду. Нищий? Голодный? Больной? Сам виноват — боги никогда не насылают испытаний сильнее, чем человек может перенести. Не выбрался из нищеты — это только твоя вина. Никто не обязан протягивать руку помощи опустившимся.

Лиз упорно повторила, ведь произошедшее всего лишь дикое недоразумение — она подставилась, одевшись неправильно в привилегированном квартале:

— Я лера Элиза…

Её грубо оборвали — все тот же блондин:

— Да, да, уже слышали. — Он скривился, возвышаясь над ней: — А я в таком случае сам Сокрушитель!

Со всех сторон грохнул довольный, исключительно мужской смех. Блондин хмыкнул:

— Видишь — даже мне не верят! Вставай!

Лиз еле села — руки были скованы тяжелыми наручниками. Пыльным рукавом свитера она протерла мокрое лицо. Наверное, зря — только размазала грязь. Голова продолжала кружиться, Лиз по-прежнему мутило, и сейчас она даже понимала, как она словила удар: расслабилась, привыкла, что с ней обращаются как с лерой, и забыла о грозе всех портовых крыс — дворниках! Кажется, один из них и пришел на помощь тому мужчине в твидовом костюме, огрев Лиз черенком метлы по голове. Нельзя так преступно расслабляться, особенно после того, как утром доказывала Броку, что можешь за себя постоять. Постояла. Ага.

Лиз огляделась — она оказалась в обычном полицейском участке, уж столько их было в её жизни! Большая комната, деревянные скамьи у стен, стойка для регистрации. Необычными были полицейские — все сплошь высокие красавцы под шесть футов и выше, разной степени блондинистости — не иначе их подбирали по внешнему виду, чтобы не портить настроение живущим тут прекрасным лерам с не менее прекрасным вкусом. Хотелось, как Грег, орать: «Хрень!». Полицейский участок для привилегированной публики, проживающей на островах и на Морском проспекте, а она одета как оборванка и без документов при себе — полная хрень! Оставалось надеяться, что пилотки, несущие тут службу не только смазливые, но и умные.

— Вставай, — хвала небесам, один из блондинистых пилоток все же пришел ей на помощь, легко за талию ставя на ноги: — туда!

Он легко направил её к стойке регистрации, в которую Лиз вцепилась, как утопающий хватается за соломинку — до побелевших пальцев. Ей сейчас нельзя снова падать и терять сознание. Только не тут. Только не в толпе таких вот «слуг народа».

Первый блондин — неудавшийся Сокрушитель, — сморщился:

— И охота тебе, Кевин, марать о крысу руки. Еще заразу какую-нибудь подхватишь — лечись потом от чесотки… — Подойдя к Лиз, он скомандовал: — Имя! И не лгать — проверим же!

Лиз заставила себя говорить сдержанно и гордо — она лера! Немного напуганная все же. Даже будь она портовой крысой — крысы тоже люди и заслуживают уважения.

— Я лера Элизабет Агнес Клер де Бернье. — Ноги подкашивались, и Лиз сильнее вцепилась руками в стойку.

Кевин чуть поморщился, доставая чистый бланк и ручку.

— Скажите настоящее имя, — сочувственно сказал он.

Соображать было тяжело — мысли ворочались, как огромные камни. Лиз и так сказала настоящее имя, но ей не поверили. Она попыталась зайти с другой стороны — это же коллеги её Грега, это коллеги Брока: