Конечно, Джил защищался. Всю свою жизнь он тратил на то, чтобы упредить нападение, которое никто и не собирался совершать.

Я жалел его почти так же сильно, как себя. Что толку от едва ли не гениальных способностей, если небрежная реплика дурачка клерка могла привести к месяцу мучительных страданий?

Джил женился на Барбаре, втором странном гении; она рисовала, занималась лепкой, писала стихи и наотрез отказывалась удаляться от своего дома более чем на пять миль.

– Что тебе известно, Вэл?
– неожиданно спросил Джил, после того как официантка принесла нам пиво.
– Как ты думаешь, что здесь происходит?

– А в чем дело?

– Банда каких-то парней болтается вокруг нашего дома, - сказал он.
– Их почему-то очень интересует Гарри.

Гарри - двухлетний сын Джила и Барбары. Он был их единственным ребенком и таковым и останется по двум весьма убедительным причинам. Барбара больше не могла иметь детей. Да и Джил, как он мне однажды признался одним пьяным вечером, - тоже.

– Могу я одолжить у тебя Дину?
– спросил он.

– Она бы составила компанию Барбаре. Жена нервничает, когда я на работе.

– От Дины будет немного проку.

Джил раздраженно пожал плечами. Он всегда начинал проявлять нетерпение, когда кто-то не мог сразу понять его.

– Я не думаю, что эти ребята хотят чего-нибудь плохого. Может быть, они вообще больше не появятся. Просто Барбара целый день находится одна в доме... Я подумал о Дине, потому что она тоже, в основном, сидит дома.

– Хорошо, - согласился я.
– Постараюсь уговорить Дину.

Как ни странно. Дина прекрасно ладила с Джилом и Барбарой. Грустные гении не любят конкуренции и не переносят критики, а Дина была не способна ни на то, ни на другое.

– В этих ребятах есть что-то странное, - продолжал тему Джил.
– Они пришли в банк поменять деньги. Серебряные монеты на банкноты. Никто, кроме меня, не заметил одной очень необычной вещи. Почему-то я никому не сказал об этом.

Джил порылся в карманах и достал две полкроны, два флорина и два шиллинга. Он больше ничего не сказал, поэтому я стал сам рассматривать их. Полкроны были новенькими, флорины старыми и потускневшими.

Присмотревшись более внимательно, я заметил на одной из полкрон почти невидимую царапину, на второй была точно такая же. Флорины тоже выглядели абсолютно одинаковыми.

– И таких монет было много?

– Да.

– Хочешь что-нибудь добавить?
– спросил я.

– Пока нет. Ну?

Он хотел, чтобы я попытался сделать тот же вывод.

– Я знаю, почему ты никому не сказал об этом, - заявил я.

– Неужели?

– Это, конечно, фальшивые монеты. Но качество работы таково, что это будет очень трудно доказать, особенно теперь, когда они смешались с подлинными. А банкноты нельзя просто продублировать - их сразу выдадут номера.

Джил со сдержанным одобрением кивнул.

– Так почему же я об этом не сказал сразу?

– Потому что тебе пришлось бы отвечать. Могли возникнуть неприятности. А так неприятностей наверняка не будет.

– Умно, - проворчал он.
– А теперь расскажи, зачем они это сделали.

– Им были нужны деньги - вот они их и сделали, - ответил я.

Джил фыркнул, но не стал развивать тему. Вместо этого он потребовал:

– А теперь расскажи, что известно тебе? Я рассказал. А закончил свое сообщение описанием последней встречи с Мирандой. Его глаза засверкали.

– Абсолютная провокация, - заявил он.
– Ты никогда не замечал, что никто не обращает внимания на старшеклассниц, кроме разве что сластолюбивых старичков, когда девчонки ходят в своих маленьких белых шортиках? Но стоит им надеть юбки и проехать на велосипеде в ветреную погоду... Хорошенькая девушка надевает бикини, и все мужчины на пляже начинают глазеть на нее. А потом она надевает сверху свободный халатик, и они всякий раз поворачиваются к ней, когда халатик распахивается.

А ведь тихоня Джил попал в точку. Искушенные исполнительницы стриптиза не просто снимают одежду. Они дразнят. А что может быть более дразнящим, чем платье из люксона? Что может быть более обольстительным?

– Откуда же они взялись?
– пробормотал я.
– Из космоса?

Джил никак не отреагировал на мои слова. Однако это говорило о том, что подобная идея для него не нова. Хотя он и слыл одним из самых закоренелых скептиков в Шатли.

Когда я направлялся в контору, ко мне подошла Миранда и спросила:

– Не хотите угостить меня обедом?

Вопрос был риторический.

Я отвел ее в "Красный Лев": там были кабинки, где можно спокойно поговорить.

На сей раз она красовалась в серебристо-сером платье, которое никуда не исчезало.