Его преследование продолжается еще пару кварталов, в которые я случайно завела нас, не разбирая дороги. И чем дальше мы от города, тем меньше машин едет рядом.

Встаю на светофоре, на соседних полосах никого. Но тачка Фишера опасно пристраивается сзади в паре миллиметров от моего багажника.

Какое-то бессмысленное преследование получается. Сделай уже что-нибудь! Подрежь меня, обгони, отстань наконец!

Сейчас тронемся, и как ударю по тормозам! Поцелуешь меня в зад, Вилли.

Всегда ведь виноват тот, кто сзади, да? Эх, только ты завтра на новую машину пересядешь, а я буду несколько месяцев на трамваях таскаться.

Щелкаю поворотник вверх и снова перестраиваюсь. Смотрю в зеркало заднего вида, жду, что дальше. Ничего не происходит! Мать его, ничего!

Я вправо, и он вправо, я замедляюсь, и он тоже.

Выдержка у меня отменная, но эти кошки-мышки порядком злят. Не могу больше. Бешусь страшно. Еще минута, и мне придется сообщать о преследовании!

Глава 4. Вильгельм

Не могу отказать себе в удовольствии покататься за училкой, которая на ходу меняет маршрут, наивно пытаясь сбросить меня с хвоста.

Хочется попугать ее для закрепления пройденного материала. Я не знаю, зачем увязался за ней. Чистая импровизация.

Возможно, я слишком вдохновился тем, как она пыталась расстегнуть свой лифчик прямо в общественном месте, думая, что ее никто не видит. Забавный Олененок.

Телефон. На экране высвечивается Альберт Карлович.

Бля, долбанное собрание! Отец ждать не любит.

—Сорри, покатаемся в следующий раз. Неотложные дела, — зачем-то проговариваю вслух.

Перестраиваюсь, и даю по газам. Обгоняю ее развалюху и успеваю разглядеть взбешенное лицо Виолетты. Представляю, как она охренела.

Скрываюсь за поворотом, на ходу перезванивая отцу.

—Где тебя носит? — как всегда ледяной тон.

—Задержался на химии, — давлю в пол.

—В прошлом году уже на химии назадерживался. У тебя пятнадцать минут, и ни секундой больше.

Челюсть сводит от раздражения.

—Партнеры ждут. Ты понял меня, сынок? — говорит еще медленнее и спокойнее.

—Понял, — еле выдавливаю вставшее поперек горла слова.

—Не слышу, сын?

—Я понял, отец.

—Осталось четырнадцать минут, — слышу гудки.

Сука, сука, сука. На полной скорости колочу по рулю, чуть не теряя управление. Чувствую горечь во рту.

Естественно, прилетаю раньше, чем велено. В лифте закрываю глаза, и прислоняюсь лбом к прохладной стали. Виски гудят.

Смотрю на свое перекошенное в металле лифта отражение. Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов. Нужно успокоиться и нацепить на себя деловую улыбку.

Отец сдержанно кивает, когда я приветствую партнеров. Вливаюсь в собрание, каких, судя по его планам экспансии, в этом году будет на каждый мой свободный день.

Сдохнуть.

Проблема больших бизнесов в том, что их приходится кому-то наследовать. Даже есть ты люто их ненавидишь. За то, чем пришлось ради них пожертвовать.

—На сегодня свободен, — все, что отец бросает мне после многочасового обсуждения проекта автоматов по приему тары, параллельно убирая удачно подписанный договор в сейф.

—Надеюсь, завтра мы закончим раньше десяти вечера? — к Максу я уже не попадаю.

—Не скули, Вилли, — резкий офисный свет еще больше обезображивает его возрастное жилистое лицо, —Если понадобится — до утра просидишь.

Высокая худощавая фигура отца перемещается к серванту, он берет два рокса и плещет туда немного виски.

—На, расслабься, — ставит один бокал передо мной.

Я и алкоголь — очень смешно. Мог бы подумать, что так он решил избавиться от наследника. Но правда еще горше: он нихрена обо мне не знает. —Наконец-то ты снял этот дрянной кулон, — с едким торжеством приподнимает бокал, салютуя мою сегодняшнюю потерю.

Свирепею моментально: —Дрянной? Ты считал свою жену дрянью? — кулаки сжимаются сами собой.

—Смотрю, лето не пошло тебе на пользу. Пора повторить уроки уважения? — отставляет пойло в сторону.

«Уважение — вещь обоюдная», — всплывает в голове фраза моей новоиспеченной химички. Люто кроет флешбеками*.

Кожей чувствую, чем мне аукнется дальнейшее препирание с Альбертом Карловичем, поэтому просто хватаю куртку и выметаюсь оттуда.

В спину слышу: —Завтра в час.

Трясет, я мало разбираю путь вниз по лестнице. На улице уже темно и по-ночному холодно. А из меня жар пышет. Захлестывает.