Я неспешно бродил и думал, и уж, конечно, едва ли не первую скрипку в этих думах играла Лариса Юрьевна. Как источник информации. Как сложатся мои дальнейшие отношения с ней?.. Вот вопрос без ответа! Пока. А ответ будет, здесь и сомневаться нечего.

Первое сентября — формально вроде бы и праздник, но с оттенком легкой грусти, конечно. Проводы лета, проводы каникул… Поэтому вечером в общаге, ясным делом, был умеренный гудеж. Можно быть уверенным, что и комендант и старосты разных уровней получили команду: следить за порядком, особо не препятствуя веселухе. Пусть, дескать, студенческая масса оттянется в рамках, без нарушений.

Нарушений и не было. По крайней мере, я не заметил. Мы у себя в 407-й поступили скромно: культурно распили пузырь портвейна, потрепались на интеллектуально-бездельные темы, после чего каждый стал по-своему готовиться к первому учебному дню. По расписанию «История КПСС» была второй парой, «вышка» третьей — как-то так нас втягивали в учебный процесс мягко, постепенно. Без резких перегрузок.

— Слушайте, мужики! — обратился я к рабфаковцам. — У вас, я слышал, эта… Межендра вела занятия. Говорят, дракон в женском облике! Что скажете?

Толян, полулежавший на кровати с какой-то книжкой, лениво откликнулся:

— Ну, дракон-не дракон… Старая дева, юмора не понимает, жизни не знает. Думает, что все на свете должны быть такие, как она. Жить с интегралами, дискриминантами и прочими тангенсами… А кто не такой, тот неправильный. А не таких… процентов девяносто семь. Стало быть, все неправильные.

— Весь мир неправильный, — подал голос Роман. — Одна только она жемчужина! Но предмет она знает, а это главное. Мне от нее и тройки хватит. Я персональным стипендиатом быть не собираюсь, а нормальным так и так буду…

Тут встрял и Витек, разговор перетек в область рублей и копеек, и завершился тем, что Анатолий досадливо махнул рукой:

— Ну, пошли перебирать требуху всякую! Нет поумнее тем для общения?..

Темы, возможно, и были, но крепленое вино, пусть и в небольшой дозе, уже действовало как снотворное. Народ подразморило. Во всяком случае я ощутил приятную расслабуху… но преодолев ее, сходил умылся, привел себя в порядок.

Общага уже жила полноценной жизнью. На кухнях горели синие газовые огни, пыхтели кастрюли и чайники, шкворчали сковородки… Все было полно движения, голосов, музыки, смеха — но действительно все ровно, в меру, в рамках. Студенческий люд вступает в новый учебный год.

На первую лекцию по Истории КПСС поток собрался, должно быть, в полном составе — ну, не знаю, может, было отсутствующих три-четыре человека. Опять же, атмосфера приподнято-сдержанная, в аудитории оживленно, но не шумно, все привыкают, знакомятся, притираются друг к другу, во всех чувствуется предчувствие студенческой молодости, может быть, самой лучшей эпохи в жизни…

Лена вовсю трепалась с двумя девушками — одной вчерашней и одной совсем мне незнакомой, причем вся коммуникация однозначно говорила, что она среди них звезда, а они так, астероиды. Рот у нее не закрывался.

Так, а Люба где?.. Поискав взглядом, нашел и Любу, но та была какая-то непривычно хмурая. Прямо заметно, что не в духе. Ну, первая мысль у меня: не перебрала ли вчера?.. С нее-то станется. Впрочем, морочить себя я не стал, и даже не по своей воле, а просто потому, что в аудиторию вошел преподаватель.

Вошел и первым делом улыбнулся:

— Здравствуйте!

Гул голосов почти мгновенно затих.

Ага! Доцент Бутусов Юрий Антонович. Поглядим, послушаем…

Повыше среднего роста, аккуратный, подтянутый. Можно сказать, щеголеватый. Скорее моложавый, чем средних лет — что-то под сорок. Нормальный такой советский интеллигент в изящных очках в тонкой золоченой оправе. С кожаным портфелем, тоже подчеркивающим интеллигентский статус.

Поздоровавшись, он представился, заговорил так ладно, складно, чувствовалось, что он отличный лектор и рассказчик, знает, как «держать», аудиторию, как увлечь ее интересным изложением, когда надо расслабиться, пошутить, может, и слегка фривольно… Словом, мастер своего дела.

— Ну-с, — произнес он, немного педалируя это старорежимное междометие, — с чего же мы начнем?.. А начнем мы вот с чего!

Он достал из портфеля два толстых журнала в бледно-бирюзовой обложке. «Новый мир». Самый престижный из литературных ежемесячников той эпохи. Разглядеть номера на обложках было нереально, но Юрий Антонович объяснил, что это февральский и майский выпуски. Соответственно, № 2 и 5.

И тут я начал смекать…

Леонид Ильич Брежнев при несомненных заслугах, присущих правителю сверхдержавы, обладал и простительными человеческими слабостями, к старости приобретшими гипертрофированный характер. В частности — неистребимой страстью ко всяким знакам отличия: орденам, медалям, погонам, мундирам… Стал маршалом. Кавалером ордена «Победа». Словом, тешился как малолетнее дитя, но это были еще цветочки. А ягодки возникли, когда какой-то умник дунул Брежневу в ухо, что, мол, все великие политики отметились в литературе. Кто писал научные труды, кто воспоминания… Ну так вот — и Леониду Ильичу надо бы застолбить участок в вечности! Сочинить мемуары.