Кирилл отдавал себе отчет, что его Любовь ее ни к чему не обязывает. Использовать как аргумент для построения отношений интенсивность и силу своих чувств, как минимум, глупо, но иногда от отчаяния взывал и к этому: «Ответь уже! Как ты можешь игнорировать мои чувства?!».

Ему порой казалось, что ее отношение к нему было особенным и уникальным, и именно поэтому она боится сделать следующий шаг. Возможно, из-за какой-то душевной травмы, полученной в результате неудачной первой любви. Кирилл ее не идеализировал. Поначалу в их переписке возникали расчлененные фрагменты ее воспоминаний о прошлых отношениях, какие-то не особо удачливые мужчины что-то с ней делали, куда-то водили, и Кирилл пытался вникнуть и сделать выводы о том, как вести себя с ней не стоит, чтоб построить долговременные отношения. Как сделать так, чтоб с течением времени она не потеряла к нему интерес. Чуть позже, когда ее вкрапления о других мужиках, стали превращаться в обязательный элемент их общения, Кирилл довольно грубо прекратил это: «Ты так часто рассказываешь о своих бывших, как будто пытаешься прорекламировать их передо мной для секса втроем, мне это неинтересно». Напрягало в этих историях даже не столько количество мужиков, с которыми она была, сколько то, что она их всех помнила и считала уместным об этом рассказывать. Впрочем, Кирилл тешил себя мыслью, что эта череда ее прошлых встречательств, происходящих по одному сценарию с незначительными отклонениями, итерация одного и того же сюжета, не могла длиться вечно. Он надеялся, что именно с ним она прервется, точней – перерастет в качество. То есть в нечто долговременное. Вечное. После его грубости о сексе втроем она впервые прервала общение на пару дней, а потом выдала какое-то очередное нелепое и фальшивое объяснение своему молчанию.

Да, разумеется, у Кирилла была версия, что девушка из интернета им играет. Возможно, хочет таким образом развести его на деньги. Возможно, жонглируя чувствами, мстит в его лице всем мужикам, которые ее чем-то обидели. Друзья, с которыми он обсуждал эту неопределенность с ней, неизбежно упрощали ситуацию и давали примитивные советы: «Братан, не строй долгосрочных планов, сначала трахни ее, тогда и поймешь твое это или нет», «Она хочет, чтоб ты ее добивался, забей на чувство собственного достоинства, прогнись, как она хочет, получишь свое, тогда и будешь диктовать условия». Перечислять друзьям нюансы этих странных отношений, полутона, чтоб убедить их, что в привычные схемы любовь Кирилла не вмещается, а потому и их методы решения не подходят, не было никакого смысла. Кирилл вполне допускал, что мог обманывать себя таким образом, что, возможно, советы друзей оказались бы результативными. Однако разрушать взращенные им самим чувства циничными и простыми решениями ему было жалко. Его любовь была самодостаточной. Он кайфовал и страдал от того, что испытывал. Одноразовое обладание девушкой становилось как бы второстепенной задачей. Мифы про средневековых рыцарей, которые якобы довольствовались многие годы духовным преклонением перед Дамой Сердца, уже не казалась ему чушью.

– Вот! – прервал внутренний монолог Кирилла инвалид-пограничник и с пиететом указал на фигуру странного человека. – Григорий Владимирович. Большой человек. Губернатор по внутренней политике.

В небольшой речке метра три в ширину, по колено в воде в дорогом сером костюме, при галстуке стоял солидный мужчина с живописной сединой на висках. Он что-то зачерпывал с поверхности воды и выкидывал на берег. Вода в реке была удивительно чистой, дно проглядывалось в мельчайших подробностях, но течение в речке было каким-то замедленным, как будто текла не вода, а какая-то коллоидная масса, вроде патоки. Недалеко за чиновником виднелся мост, а совсем вдалеке – очертания города, куда, очевидно, пленника и вели.

– Может вице-губернатор? – Уточнил Кирилл.

– Я в должностях не очень разбираюсь… – признался инвалид. – «Вице» – это выше губернатора или ниже?

– Выше, – соврал зачем-то Кирилл. – А чего он в речке-то делает при параде?

– Гвозди ловит.

Кирилл задумался – не прикалывается ли инвалид в ответ, – но решил все-таки уточнить:

– Гвозди – это местное название какой-то рыбы?

– Гвозди – это гвозди. – Отрезал конвоир. – Пойдем к Григорию Владимировичу, засвидетельствуем почтение. Ну и расскажешь ему, как ты у нас очутился.

На берегу действительно валялась куча разнокалиберных гвоздей. Часть из них в старом ведре, остальные, очевидно, до цели не долетели и были разбросаны на песке с вкраплением пучковатой травы. Пластиковые они, что ли, раз не тонут? – подумал Кирилл, увидев, что чиновник загребает гвозди с поверхности воды.

– Привет, Игнат в подмышках лохмат! – по-барски поприветствовал Григорий Владимирович инвалида. – Опять нарушителя поймал? Как звать арестанта?

– Приветствую, Григорий Владимирович, Кириллом говорит. Надеюсь, не врет. А то много тут таких, кто выдает себя за других.

Григорий Владимирович внимательно осмотрел пленника, словно оценивая, стоит ли знакомиться, общаться.

– Запомни, Кирилл – всю жизнь острил, здесь законы другие. – глубокомысленно изрек Григорий Владимирович то ли для затравки беседы, то ли для формальной демонстрации интереса к нему. – Не те, к которым ты привык.

Кириллу покровительственный тон, свойственный многим чиновникам, как будто с непонятливым ребенком разговаривают, не понравился, поэтому он сдержанно кивнул в ответ на приветствие, и обратился к инвалиду, которого, как оказалось, звали Игнат:

– Мне заново рассказать свою историю? Не повесишь за попытку к бегству? – Не дожидаясь ответа, монотонно, как заученный и надоевший текст, пробубнил. – Познакомился с девушкой в интернете. Она мне очень понравилась и внешне, и содержательно. Приехать ко мне она отказалась, пригласила в гости для очного знакомства. Сказала, что живет на хуторе, по адресу я не найду, поэтому скинула геолокацию. И вот я здесь. Я ж не знал, что это другая страна. Другие и странные законы. И пограничники.

– Григорий Владимирович, – встрял в знакомство Игнат, – может, расскажете нарушителю ну так коротенько про Прометея там, Дюймовочку, чтоб у него хотя бы минимальное представление сложилось, чем тут люди живут, как мыслят, так сказать? У вас же хорошо получается, а?

Чиновник отрицательно покачал головой, повернулся к собеседникам спиной, показывая, что разговор закончен, и сказал напоследок Кириллу:

– Тебе надо прочитать статью про «Дюймовочку» и комментарии под ним про Прометея. Тогда ты поймешь, что не только ландшафт, но и все люди вокруг не то, кем или чем кажутся. Игнат тебе бросит ссылку.

Инвалидное кресло по гравию мелкой фракции двигалось тяжело, и Кириллу пришлось пристроиться сзади конвоира, чтоб подталкивать.

– Игнат, слышь, а зачем он гвозди вылавливает?