8-летним мальчиком Миля стал настолько уверен в себе, что уже не стремился спрятаться сразу же, как только замечал вдали человека. Теперь он просто игнорировал присутствие людей, если только они не пытались к нему подойти ближе чем на три сотни метров. Пацан всего лишь продолжал спокойно заниматься своими делами, не обращая внимания на фигурки людей, виднеющиеся в отдалении.

Результатом такой открытости стало то, что за нами начали все более пристально наблюдать некоторые зрители. Я так понимаю, для большинства зевак мы с Милей были просто диковинкой, неким развлечением вроде наблюдения в зоопарке за экзотическим животным. Кто-то, возможно, пытался понять, как нам удается постоянно лазить по опасным местам и не показывать при этом признаков скорой смерти. Но большинство просто глазело на маленького мальчика, который каким-то образом сумел выжить в Проклятых горах и даже не потерял свою свободу.

Где-то через 8–9 месяцев нашего сожительства с пацаном я научился воздействовать на сознание мальчика! Для этого мне необходимо было усердно думать о чем-нибудь простом, что было доступно для понимания невысоким уровнем интеллекта Мили, и он после определенного периода моих настойчивых усилий начинал пытаться сделать это именно так, как я ему внушил. Первыми такими подсказками были способы сделать себе удобную одежду или обувь из какого-либо найденного барахла. Затем я начал учить мальца использовать различные предметы в качестве оружия или рабочего инструмента. Особо ценными оказывались мои подсказки в ситуациях, когда мы находили какой-нибудь предмет, сам по себе очень полезный, но совершенно незнакомый Миле. Тогда я внушал мальчику, как именно надо его использовать и для чего он предназначен. Со временем нам удалось найти в развалинах несколько образцов холодного оружия в неплохом состоянии, с которыми малец был в состоянии справиться. Это были кинжал, небольшая шпага (для малолетнего пацана вполне могла сойти как двуручный меч), легкая пика и маленький топорик. Я побудил Милю начать тренироваться с этим оружием. Для этого мы сделали несколько корявых снопов, выполняющих роль манекенов, и я начал обучать пацана простейшим приемам и движениям с тем или иным оружием в руках, вкладывая ему в голову образы этих действий.

Так получилось, что в развалинах одного города нам удалось найти относительно ровную площадку, свободную от обломков зданий. Подозреваю, что это место в древние времена было чем-то вроде арены для турнирных боев, окруженной зданиями с балконами для зрителей. Когда все сооружения в городе рухнули, площадка осталась чистой не только от камней, но и от остаточной магии. В то же время подобраться к этой площадке без способности Мили видеть магическую энергию было очень трудно, так как в этом районе города когда-то давно, как мне кажется, шло яростное сражение, после которого местность осталась крайне загрязнена «духами». Естественно, мы с мальцом не смогли пройти мимо такого места, удобного для того, чтобы разбить на нем летний лагерь и тренировочный полигон. Фактически мы на этой площадке прожили пару месяцев до наступления холодов.

Недалеко от этого места, метрах в четырехстах, на склоне горы была небольшой скальный выступ. Поблизости от него не было никаких развалин, но на верхушке этого утеса виднелись остатки когда-то роскошной беседки, откуда наше место обитания легко просматривалось. И через некоторое время мы с Милей стали замечать на этой смотровой площадке постоянного зрителя, часами наблюдавшего за нами. Получалось, что среди любопытных зевак нашелся тот, кого особенно сильно заинтересовали наши с пацаном тренировки. Я прекрасно понимал, что для любого взрослого человека с мозгами был немыслимым тот факт, что совершенно дикий мальчишка вдруг самостоятельно изготавливает манекены и начинает отрабатывать на них приемы владения холодным оружием. И это при том, что ни самого оружия, ни боевых приемов он просто не мог нигде и никогда видеть ранее. Когда мы с мальцом только затевали такую фигню, меня посещали мысли о том, что так можно спалить свое попаданчество в тело Мили, но я от них просто отмахнулся, решив, что все обитатели данного места поголовно безмозглые тупицы. Во всяком случае выглядели они именно так. Однако же оказалось, что я ошибся, и среди них нашелся очень умный мужик. И он стал самым преданным нашим зрителем.

Меня это сильно удивило, поскольку такая настойчивость была нехарактерна для тех людей, кто нам попадался ранее. А потом в один из дней мы вдруг заметили, как на смотровой площадке этот наш преданный фанат машет большим флагом, явно подавая нам сигнал. Прекратив свои дела, мы с пацаном стали наблюдать за мужиком. Тот, заметив, что мы на него смотрим, перестал махать флагом и минут через десять ушел. Мне казалось, что человек нам что-то показывает, но зрение у Мили было так себе, и я мало что смог разобрать. В итоге я решил, что незнакомец таким образом предлагал нам что-то забрать со смотровой площадки.

Немного поколебавшись из-за опасения ловушки, я предложил пацану сходить на это место. Любопытного мальчика долго упрашивать не пришлось и мы стали пробираться в этом направлении со всеми мерами предосторожности. Когда мы все-таки добрались до места, то на самом видном месте обнаружили большой вещмешок, цилиндрический футляр и продолговатый сверток. В футляре оказалась очень качественно сделанная подзорная труба. Развернув сверток, мы нашли великолепный детский или женский лук с полным колчаном стрел. А в мешке был фактически полный набор путешественника или выживальщика. Бог ты мой, чего там только не было!!!

Утром меня разбудил тюремщик, принесший нам завтрак — все ту же кашу, но не вчерашнюю, а свеже-сваренную. После ночных воспоминаний, во время которых я как-то незаметно провалился в сон, я не сразу сообразил, где нахожусь и по какой причине. А когда мне удалось окончательно проснуться, я обратился к своему тюремщику:

— Могу я вас попросить принести нам мяса, вареного или жареного? Четыре куска, каждым из которых можно было бы накормить вот такого проглота, — кивнул я на своих пёселей и протянул стражнику ладонь, на которой лежали две серебрушки.

Запрошенное мной мясо стоило в таверне раза в четыре дешевле, но эти деньги были для меня ерундой. Мужик посмотрел на деньги, дернул бровями вверх и буркнул: «Сделаем», после чего подставил под монеты свою лопатообразную ладонь. Через полчаса нам принесли еще теплые две тушки местных птиц, очень напоминающих земных куриц, которые были хорошо прожарены на открытом огне.

Когда мы закончили с собаками пировать, я снова завалился на свою лежанку, а мои питомцы стали по очереди класть мне свои головы на грудь и живот, требуя, чтобы я их почухал. Мне было не облом ласкать своих щенков-подростков, тем более, что это не мешало моим воспоминаниям.