Робинтон послушался, но не удержался от улыбки. Все равно ведь он отлично знал, что хотела сказать мама.

Отец вернулся в цех лишь вечером этого долгого летнего дня. Двое учеников, сопровождавших его, вели скакунов в поводу, и одно из животных заметно хромало.

— Смотри, ма, скакун захромал, — сообщил Робинтон со своего наблюдательного поста у окна. — Правда, не папин, — добавил он. Мерелан вихрем вылетела из спальни и тоже подскочила к окну. — Смотри, вон он! — и Робинтон указал на высокого, поджарого мужчину, слезающего с руатанского гнедого. Петирона несложно было узнать даже на большом расстоянии.

Но мама, на взгляд Робинтона, повела себя как-то странно. То она беспокоилась, что Петирона нет дома, а теперь ее словно и не волновало вовсе, что он наконец-то приехал.

— Наверно, папа поторопился бы, если б мог, — сказал Робинтон.

— Иногда, Роби, — сказала Мерелан, взяв лицо сына в ладони, — ты становишься чересчур великодушным.

Но когда Петирон пришел поздороваться со своей семьей, Робинтон не ощутил в себе особого великодушия.

— Что-то стряслось по дороге? — спросила Мерелан, отворачиваясь от окна, за которым горел великолепный закат.

— Два скакуна захромали — думали, что скорее попадут домой, если будут бежать быстрее, — сказал Петирон, складывая на скамью седельные сумки и футляр с инструментом. — Твой способ путешествий безопаснее. — Он подошел к Мерелан и легонько поцеловал ее в щеку. — Лондик потерял голос.

— Я могу петь вместо него, — пискнул Робинтон. Отец нахмурился. Он словно только сейчас сообразил, что в комнате, кроме жены, находится еще и сын.

— Возможно. Но пока что тебе пора спать, Робинтон. А нам с мамой нужно многое обсудить. Спокойной ночи.

— И это все, что ты можешь сказать сыну, Петирон? — спросила Мерелан таким сдавленным голосом, что Робинтон испугался.

— Все в порядке, мама. Спокойной ночи, папа, — сказал он и вышел — точнее, выбежал — из комнаты.

— Петирон, как ты можешь?!

Робинтон не услышал ответа отца — тяжелая деревянная дверь заглушила звуки — и был этому рад. Он бросился ничком на кровать. Ему отчаянно хотелось снова оказаться в Бенден-холде. Даже лорд Майдир относился к нему куда лучше, чем собственный отец. Ну почему папа вечно им недоволен? Что он делает не так? Почему ничем не удается заслужить его одобрение? Может, не следовало говорить, что он может петь вместо Лондика? Но он вправду может! Мама говорит, что голос у него ничуть не хуже, чем у Лондика, а слух даже лучше. А она никогда никого не станет хвалить впустую — по крайней мере, пока дело касается музыки.

Робинтон расплакался, уткнувшись лицом в подушку. А вскоре, услышав неясные возгласы в соседней комнате, он зарылся под подушку головой и прижал ее руками, чтобы не слышать ничего, кроме пульсации крови в висках.

Для того чтобы занять место солиста-дисканта, Робинтону предстояло пройти прослушивание — выступить перед всеми мастерами цеха. Робинтон слегка нервничал. Мерелан была вне себя.

— Ты сомневаешься в моем заключении по профессиональному вопросу, Петирон? — спросила Мерелан, узнав о прослушивании. Все окна в комнатах были открыты, и потому Робинтон слышал разговор родителей, хоть это и не доставляло ему особой радости.

— В цехе арфистов любой певец, желающий стать солистом, должен пройти прослушивание, — ответил Петирон.

— Только если мастера не знают, как он поет, — сдавленно произнесла Мерелан.

— Я не желаю, чтобы кто-то говорил, что я проталкиваю своего сына на место, которого он не заслуживает.

— Не заслуживает?! Он — лучший из наших дискантов! Все, кроме тебя, знают, что у Робинтона великолепный голос!

— Ну, значит, мы без затруднений исполним требования установленного порядка.

— Установленного порядка! Для родного сына!

— Конечно. К нему мы должны быть еще строже, чем ко всем прочим. Не сомневаюсь, что ты это понимаешь, Мерелан.

— Хотелось бы мне это понять, Петирон. От всей души хотелось бы.

Громко хлопнула входная дверь. Робинтон невольно вздрогнул. Что-то сдавило ему горло, но Робинтон строго напомнил себе, что ему нельзя раскисать. Он прошел подготовку в цехе арфистов и докажет всем — и прежде всего отцу, — как хорошо он подготовлен!

Поскольку при прослушивании Робинтон стоял лицом к экзаменаторам, то, естественно, видел, что они пытаются его подбодрить. Мама успокаивающе улыбнулась ему и заиграла вступление к первому номеру. Робинтону надлежало исполнить две песни, пьесу, которую он выбирал сам, а потом прямо с листа спеть произведение, которого он прежде не видел.

— Вам будет нелегко найти такое, — странным тоном произнесла мама. — Он знает всю музыку.

— Ничего, отыщем то, чего он не знает, — отрезал отец и коротко кивнул, дав понять, что разговор окончен.

Робинтон запел Балладу Вопросов, и все мастера — и даже отец — невольно подобрались. Но песня отлично подходила к тембру Робинтона и позволяла продемонстрировать умение владеть голосом. Робинтон успешно взял последние высокие ноты, не обрывая их.

— Странный выбор, — заметил Петирон, дождавшись окончания аплодисментов, и вручил сыну два скрепленных листа. — Это должно было стать следующим соло Лондика. Его еще не видел никто — даже сам Лондик. Можешь просмотреть ноты. У тебя есть несколько минут.