— Натальин муж, Олег.

— Вот девчонки обалдели, я представляю! — она начала уже откровенно хихикать и вдруг заоглядывалась: — А мы куда?

— Не узнаёшь место? Сейчас вон там повернём — и домик мой съёмный.

— Ах, точно! А как же ты без формы на венчание?

— Сейчас зятья привезут.

— Ой, вон они, кажется, едут!

С противоположного края улицы, и впрямь попоказалось нарядно украшенное цветами ландо.

Дальше всё было как обычно в таких ситуациях: много радостной суеты, счастливые лица (даже кисловатые подружки под конец выправились), поздравления, торжество венчания, развесёлый свадебный поезд*, которому пришлось завернуть на окраину, потому как невеста попросила, чтобы в деревню я повёз её тоже на шагоходе.

*Поезд в старинном значении:

ряд транспортных средств,

движущихся друг за другом

в колонне.

Так мы и построились: «Саранча» (на которую спешно навинтили пару цветочных гирлянд для особой свадебной нарядности), потом наша «Победа», за рулём которой сегодня сидел Афоня, а следом — целая вереница колясок с развесёлыми людьми, с гитарами, с гармошками! И цыгане там же где-то затесались, да вместе с медведем…

Гуляли широко, полдеревни собралось. Столы на весь двор! Танцы на улице!

Микстурки маманины продолжали работать, как часы. И я, и зятья — все четверо — оставались трезвыми, как стёклышко, кто бы что ни пил. Попробовали мы и вино, и шампанское, и крепких матушкиных настоек — как компот хлебаешь.

— И толку пить? — хохотал Афоня. — Для запаху, что ль? Смысл?

— Надо было нам по одной принять, — Виталий почесал в затылке. — Конфуз, однако.

— Да теперь-то что, — усмехнулся Олег и притащил бутыль, в которой оказалась брусничная вода — её мы и пили для виду.

Зато ни один хитрый способ украсть невесту (или даже её туфельку) ни у кого не прокатил. Сеструхи мои страшно удивлялись, что мужья их сидят, как три богатыря, бдят неусыпно. Сами-то они с остальным женским краем и шампанского употребили, и сладкой наливочки — раскраснелись, и пели, и плясали, и «горько» кричали от души бессчётное количество раз.

Удалась, в общем, свадьба.

А ночь была сладкой.

ОТ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНИ

И пошли по кругу мои монгольские заезды. Десять дней там — четыре дома. Понятное дело, половина времени проходила в спальне. Да и днём я жёнушку утаскивал «вздремнуть».

Но почти всё остальное время жизнь крутилась вокруг столовой!

Две хозяйки в доме! Маман с Серафимой ужились вполне мирно, но как только я приезжал домой — прям перемыкало их. Как шутил Кузьмич, старый ординарец нашего полковника: «Как набросилась — и давай любить! И всё, насмерть». Вот и у меня такая же история, только в двойном масштабе! Они почему-то решили, что в походе с караваном я впроголодь кормлюсь, и старались это компенсировать в четыре руки.

«Ильюшенька, я тебе борщечка твоего любимого…»

«Илюша, пирожка хочешь с севрюгой, я напекла?..»

«А вот котлеточки, с пылу — с жару!»

«Я тут гуляшик приготовила…»

Илюша то, Илюша сё — наперебой. А отказаться — ну сил никаких нету — вкусно очень! Да и обидятся.

А ещё Марта. Пока в Иркутске-то жили, я к её стряпне тоже пристрастился. Та хитрюга, вперёд старших женщин не лезет, просто сготовит штрудель какой-нибудь с яблоками иль с вишней… или колбасок своих домашних!.. тихонько на столе поставит и глазом косит: попробую аль нет?

За четыре дня они не только меня, они и батю так раскормить успевали, что он ворчать принимался:

— Илюшка! Я от твоей счастливой семейной жизни уже в штаны не влажу!

Между тем, дирижабли наши вполне оправдывали Афонины надежды, принося в кубышку примерно тыщонку в месяц. Да и мои контрактные ещё — в общей сумме на счету в банке около пятнадцати тысяч уже лежало, хотя я бы не сказал, чтоб мы в чём-то особо прижимались. За такие деньги хороший кусок земли можно было прикупить, вопрос только — где лучше? Собираясь за столом, частенько начинали заводить разговоры об участках — кто продаёт, да где? Пару раз с батей ездили посмотреть, приценивались.

Приближался конец моего годового монгольского контракта, можно было хороший надел купить да начинать наособицу строиться, и единственное, что меня пугало — что превратимся мы с батей в двух упитанных колобков, и от сладкой семейной жизни жопа у меня (прошу пардону) окончательно слипнется.

И-и-и… как говорится: будь осторожен в своих желаниях. Аккурат в последнее контрактное сопровождение стоим в Арвайхээре, я в очередной раз Гантулгу встретил, поупражнялся с ним в горловом пении, довольный пришёл к месту загрузки нашего каравана, смотрю — сам Трофимов процесс контролирует, мрачнее тучи.