И старалась не думать о бабушке.

Я не понимала почему, но наш последний разговор беспокоил меня.

Не то, что она командовала мной или ожидала, что я буду слушаться Массимо. Чего, кстати, не произойдет.

Я думаю, это было осознание того, что…

Что, возможно, это был последний раз, когда я с ней разговаривала.

Не думай так, прекрати.

На нее уже напали наемники…

И если она считала, что мне небезопасно возвращаться домой… то насколько опасно это было для нее?

Они могут убить ее при следующей попытке.

ПРЕКРАТИ!

Я снова и снова возвращалась в то время, когда мне было шесть лет, когда я сидела на заднем сидении машины, сразу после грохота металла и звона стекла…

ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ!

Я выкинула все это из головы.

В данный момент у нас были более насущные проблемы.

В том числе и то, что собирался сделать мой бестолковый телохранитель.

– Ты действительно хочешь угнать машину?
– спросила я, когда мы шли по причалу, у которого оставили лодку.

Он ухмыльнулся.

– Тебя это оскорбляет?

То, что он вел себя так, будто он крутой, а я - маленькая церковная мышка, которую шокировал большой и сильный мафиози, раздражало меня до смерти.

– Нет, идиот. После того, как я улизнула первые несколько раз, Нона заставила своих головорезов запереть наши лодки, так что единственным выходом для меня стало украсть чужую.

– Тогда почему ты так удивилась?

– Меня поразило, что ты знаешь, как угнать машину. Если только ты не собираешься кого-нибудь похищать.

– Я не собираюсь этого делать, - сказал он с таким видом, будто мое предположение его оскорбило.
– Я вырос в Cosa Nostra. Конечно, я могу угнать машину.

– Я тоже выросла в Cosa Nostra, но не могу угнать машину, - заметила я.

– Потому что ты выросла на острове, где нет машин, - сказал он с видом всезнайки.

Это меня еще больше разозлило, потому что… ладно, да, это было очевидно.

– Я просто хочу сказать, что если ты вырос в мафии, это не значит, что ты автоматически разбираешься во всяком дерьме, - ответила я.

– Но ты, видимо, знаешь, как угнать лодку.

Я насмешливо хмыкнула.

– В Венеции не нужно угонять лодку. Многие люди оставляют ключи в замке зажигания.

Он нахмурился.

– Погоди-ка, ты хоть раз водила машину?

– Нет, - сказала я приторным голосом, наполненным цианидом, - я выросла на острове, где нет машин, помнишь?

Его лицо озарила короткая вспышка раздражения, но в остальном он никак не отреагировал на мой тон.

– Даже на отдыхе?

– Какой отдых? Я почти всю жизнь прожила с пожилой женщиной, которая не любит солнце, и которая боялась, что на нас совершат покушение, если мы выедем за пределы Венеции.

– О.

Это прозвучало как сочувствие, как будто я только что сказала ему, что у меня никогда не было домашнего животного.

Что на самом деле было правдой, если не считать пары золотых рыбок и крошечной черепашки, которую я назвала Генри - в честь актера Генри Кавилла, в которого была очень влюблена, когда мне было двенадцать лет.

Нона ненавидела животных. Она говорила, что они везде оставляют шерсть. Поэтому черепаха и золотая рыбка.

В детстве я бы убила за щенка… или котенка…

– Если ты никогда не уезжала из Венеции, то ездила ли ты когда-нибудь в машине?
– спросил он.

Это был глупый вопрос. Конечно, я ездила в машине - я же не из какого-нибудь отдаленного племени Амазонки.

Но прежде чем я успела ответить, я вспомнила, как мне было шесть лет.

Звук аварии.

Тишину после нее.

Рев мотоцикла, остановившегося рядом с нами.

– Да, - резко сказала я, вытесняя воспоминания из головы.
– Но… разве машины сейчас не все электронные? С сигнализацией, компьютерами и прочей ерундой?

– Некоторые - да, - признал он.

– Так что же - ты что-то вроде компьютерного хакера-угонщика?

– Я буду искать что-нибудь постарше. Что-нибудь без компьютеров.

Вероятно, это будет не слишком сложно. Трепорти был маленьким и небогатым городком. Большинство машин должны быть довольно старыми.