Шрифт:
Мак одаривает меня простой улыбкой.
– Подумай над этим. Завтра мы еще раз все обсудим.
Он целует мой лоб, затем на секунду останавливается и поднимает мой подбородок, смотря мне в глаза.
– Доброй ночи, Куки. – Он касается моих губ своими.
– Доброй ночи? – Я делаю глубокий вдох и слышу отвратительный хохот Мака, покидающего мою квартиру.
Вот же мудак.
Глава 11
Мак
– Я хочу кое о чем поговорить, но ты должен пообещать, что никому об этом не расскажешь. Даже Элли.
На следующее утро я встречаю на кухне своего соседа. Я поймал Роана в момент, когда рядом с ним нет Элли, что случается очень редко, и планирую воспользоваться этим.
– Хорошо, – осторожно отвечает Роан. Я застал его с миской овсянки в одной руке и ложкой в другой. – Мне сесть?
– Не глупи, – фыркаю я и облокачиваюсь на стол, скрестив руки на груди. – Все парочки считают, что могут ничего не скрывать друг от друга, потому что они влюблены и делят один мозг на двоих. Это не тот случай. Я очень не хочу, чтобы Элли узнала о том, что я скажу сейчас. Ты можешь мне пообещать, что будешь молчать?
Роан отправляет в рот ложку овсянки и ставит миску на стол, показывая, что он весь внимание. Он даже скрещивает руки на груди, повторяя мою позу.
– Какого черта происходит, Мак? – спрашивает он с набитым ртом.
Я тяжело вздыхаю.
– Вчера вечером я предложил Фрее лишить ее девственности.
Роан начинает давиться своей овсянкой.
– Ты врешь.
– Я не вру, – серьезно отвечаю я. – Я даже не знал, что собирался это сделать, пока не оказался с ней в лифте с предложением забрать ее девичью метку.
– Ее что? – Роан бьет себя по груди, пытаясь протолкнуть остатки пищи дальше по горлу.
Я пожимаю плечами.
– Она так свою девственность называет. В общем, неважно. Как думаешь, я дурак? Что, если я все разрушил?
Роан хохочет и устраивается на стол рядом со мной, пытаясь оправиться от шока, который вызвало мое признание.
– Блин, мужик, это сложный вопрос.
– Знаю. – Я потираю затылок. – Я хочу узнать, что ты об этом думаешь.
Роан тянется за стаканом воды и делает глоток, прежде чем ответить.
– Думаю, это много от чего зависит.
– Например, от чего?
– Любишь ли ты ее?
– Люблю? Что ты имеешь в виду? – рявкаю я, раздраженный направлением разговора. – Тут не в любви дело, Роан. Моя подруга считает хорошей идеей пойти заняться с сексом с незнакомцем вроде Сантино, потому что не хочет быть тридцатилетней девственницей без пары на твою чертову свадьбу.
– Все понятно, – понимающе заявляет Роан. – Ты планируешь лишить ее девственности из благих побуждений.
– Отвали! Мы тут о моей подруге говорим.
Роан поднимает брови.
– Мак, если ты пытаешься меня убедить, что хочешь быть у Фреи первым, потому что ты самоотверженный рыцарь на белом коне и очень хороший друг, то у тебя это плохо получается. Если бы у тебя не было к ней никаких чувств, ты бы не предложил ей заняться сексом.
На секунду я замираю.
– Нет у меня к ней чувств! По крайней мере, не в этом смысле. То есть, конечно, я всегда считал ее привлекательной, и недавно между нами возникло напряжение…
– Напряжение? – Роан наблюдает за мной с интересом.
– Искра или вроде того. – Я вспоминаю губы Фреи на моих в спальне и зверя, которого они во мне пробудили. – Раньше этого напряжения не было. Или было, но не такое сильное.
Роан хмурится, не веря моим словам.
– Как только она высказала желание встречаться с другими парнями, я начал воспринимать ее в другом плане.
– В сексуальном, – любезно добавляет Роан.
– Допустим, что так. Я знаю, что мы не будем вместе. Я не хочу ничего серьезного, а даже если бы хотел, я бы ее с ума свел. Из нас не вышло бы хорошей пары. Но может быть, если… мы уступим этому влечению… мы сможем… вернуть все назад, как было.
– До того, как она начала тебя сексуально привлекать?
– От тебя это звучит глупо, – ворчу я, мысленно вопрошая, какого черта я согласился быть шафером этого идиота. – Не надо было мне ничего говорить.
Я собираюсь уйти в свою спальню, но Роан хлопает меня по плечу.
– Прости, мужик. Я не хотел тебя обидеть, но тебе стоит быть осторожнее.
– Осторожнее? – хмурюсь я.
– Ты же помнишь, что случилось, когда Ками тебя бросила.
От упоминания ее имени я тяжело вздыхаю.