Мак стонет и мотает головой. Его тело напрягается под моими руками. Я улыбаюсь и снова смотрю на него, ожидая увидеть на его лице желание, к которому я так привыкла. Моя улыбка тает, когда я замечаю черствость в его глазах, которые смотрят куда угодно, но не на меня.

– Возможно, будет лучше, если сегодня мы будем ночевать не вместе.

Я поднимаю брови от удивления.

– Почему?

Мак тяжело сглатывает, будто в его горле застряла подушечка с иголками.

– У меня есть кое-какие новости.

– Допустим… Что за новости?

Он отворачивается, словно не в силах посмотреть мне в глаза.

– Меня переводят в «Глазго Рэнджерс».

Я останавливаю танец и замираю.

– В смысле – переводят?

Он тяжело вздыхает и смотрит мне в глаза с холодом, которого я еще не встречала.

– Это значит, что в этом сезоне я буду играть за них. Не за «Бетнал Грин».

– Ла-а-адно, – протягиваю я, пытаясь переварить эту информацию. – Так как это работает? Получается, ты переедешь в Шотландию?

– Да. В понедельник я уезжаю в Глазго для прохождения фитнес-теста, который я, скорее всего, пройду, потом начну искать квартиру…

– Стой, – перебиваю я с нервным смешком и убираю руки с его шеи. – То есть ты буквально переезжаешь? В Глазго?

Он моргает.

– Да.

Я чувствую, как мой взгляд затуманивается, а ноги слабеют.

– Почему? – Мое сердце начинает биться так, словно сейчас выпрыгнет из груди.

Он сжимает руки в кулаки.

– Потому что я подписал новый контракт.

– Почему ты подписал новый контракт? – Я скрещиваю руки на груди. – У тебя так хорошо шли дела в «Бетнал Грин». Это Ван Харрис так решил? Я не могу себе представить, чтобы он захотел такое сделать. Харрисы тебя обожают. Ты ценный член команды! Я попрошу Ви с ним поговорить…

Я собираюсь уйти с танцпола в поисках кого-то из семьи Харрисов. Наверняка у кого-то из них будет что сказать на этот счет.

Мак хватает меня за руку, останавливая, и поворачивает к себе.

– Фрея, это не было идеей Вана. Это мое решение.

– Твое решение? – У меня вырывается недоверчивый смешок. – С чего бы ты захотел играть за Глазго? Вся твоя жизнь – здесь, в Лондоне.

Мак поджимает губы и отводит взгляд.

– Мой дедушка болен.

Мое сердце уходит в пятки, когда до меня доходит тяжесть сказанных им слов.

– Насколько сильно? – шепчу я, с сочувствием сжимая его предплечья.

– Он умирает! – рявкает он, заставляя меня дернуться от неожиданности. Мак отстраняется от моего прикосновения. Его челюсть начинает подергиваться от напряжения. – Ему осталось несколько месяцев. Ты хорошо знаешь, какие у меня с ним отношения. Я перевожусь ради него. Это решение не подлежит обсуждению.

– Господи, Мак. Мне так жаль. – У меня голова идет кругом от всей этой информации. – Получается… Ты переводишься, чтобы быть ближе к нему. Хорошо, это имеет смысл.

Он медленно моргает.

– Да, так будет лучше для моей семьи.

– Я понимаю, – киваю я, чувствуя, как глаза начинает жечь от подступающих слез.

Потребность утешить Мака и заземлиться самой уже стала рефлексом. Я снова тянусь к нему, но что-то в его взгляде меня останавливает.

– Тогда… Как я вписываюсь во все это?

Мгновение Мак пристально смотрит на меня.

– Как… подруга. Мы с тобой в любом случае должны были вернуться к дружбе по завершении нашей договоренности. Я просто заканчиваю ее раньше.

– Ты издеваешься, – выдыхаю я, отступая от него на шаг. – Ты переезжаешь, чтобы играть за другую команду, и теперь ты просто… расстаешься со мной?

– Я не бросаю тебя. Мы просто станем друзьями, как раньше, – сухо отвечает он. – Сейчас для меня нет ничего важнее дедушки, и я не собираюсь чувствовать себя из-за этого виноватым.

– Я не пытаюсь ни в чем тебя обвинить, – шепчу я, обнимая себя и пытаясь принять тот факт, что этот очаровательный мужчина болен.

Мое сердце разбивается, потому что я только познакомилась с Фергюсом. Я знаю, как он дорог Маку. Они связаны глубокими и искренними чувствами. Но ведь и мы с Маком очень близки. Правда ведь? Сможем ли мы вернуться к обычной дружбе?

Слова, которые слетают с моих губ, отчаянно напрашиваются на то, чтобы их произнесли. Несмотря ни на что, мне нужно услышать это еще раз.