Шрифт:
Второй отдел «Пепла» озаглавлен «Деревня». Размером и слогом некрасовских «Коробейников» автор рассказывает нехитрую повесть о любви и смерти. Купец говорит девке:
Погуляй со мною лето: Я тебе, дружок, Канареечного цвета Заколю платок.Но девка любит другого:
Он – высокий, чернобровый Статный паренек — За целковый ей ковровый Подарил платок.Отвергнутый купец в густой ржи точит нож на соперника:
Отнесу тебя, сердечный, В прибережный ров, Будут дни: смиренный, грешный, Поплетусь в Саров.Паренек плетется в волость; разудало надвинул шапку набекрень; весело вспоминает, как любились они с милой.
В колокольчиках, в лиловых, Грудь к груди прижав, Средь медвяных, средь лиловых, Средь шелковых трав.В степи встречает его купец и всаживает ему «ножик вострый в грудь по рукоять». Убийца бежит в город: «Переулками кривыми прямо в кабачок». Очень выразительно стихотворение «В городке»:
Руки в боки: эй, лебедки, Вам плясать пора. Наливай в стакан мне водки — Приголубь, сестра. Где-то там рыдает звуком — Где-то там орган… Подавай селедку с луком! Расшнуруй свой стан. <…> Эй, откуда, эй, узнай-ка Заявился я? Трынды-трынды, балалайка, Трыкалка моя!И кончает убийца жизнь на виселице:
Закрутили петлю ловко. Леденеет кровь. Перекинулась веревка. «Эй, не прекословь!»Третий отдел «Город». В ряде стихотворений поэт рисует призрачность современного города. Люди – маски; жизнь – маскарад; среди пляшущих мертвецов появляется красное домино – Рок.
Входит гостья, щелкнет костью, Взвеет саван: гостья – смерть. Гость – немое, роковое, Огневое домино, Неживою головою Над хозяйкой склонено <…> Ждет. И боком, легким скоком: «Вам погибнуть суждено!» — Над хозяйкой ненароком Прошуршало домино. («Маскарад»)И снова красное домино:
Кто вы, кто вы, гость суровый? — Что вам нужно, домино? Но, закрывшись в плащ багровый, Удаляется оно. («Праздник»)В ресторане, в отдельном кабинете, старик ласкает наездницу; врывается красное домино и закалывает его кинжалом.
Над ним склонилось, пролилось Атласами в сиянье алом — Немое домино: и вновь, Плеща крылом атласной маски, С кинжала отирая кровь, По саду закружилось в пляске. («В летнем саду»)И наконец, открываются «сатанинские глубины» красного домино.
Он в черной маске, в легкой красной тоге, И тога шелком плетущим взлетела. Он возглашает: «Будете как боги». Пришел. Стоит. Но площадь опустела. («На площади»)Так, среди городского безумия – на балах, маскарадах, пирах, на площадях и улицах – проходит диавол. Красное домино Белого, связывающее темы «Пепла» с темой романа «Петербург», связано с «Красной свиткой» Гоголя, преследовавшей воображение поэта в революционные годы.
1905 год отразился в стихотворениях «Пир», «Укор», «Похороны». Толпы рабочих идут с фабрики; возводятся баррикады, веют красные знамена; а поэт с друзьями кутит в «Аквариуме»: звенит гитара, неистово пляшет венгерка.
К столу припав, заплакал я, Провидя перст судьбы железной: «Ликуйте, пьяные друзья, Над распахнувшеюся бездной». («Пир»)К красавице в шелках и кружевах поэт обращается с укором:
Там народ мой без крова; суровый Мой народ в униженьи и плене. Тяжелит тебя взор мой свинцовый: Тонешь ты в дорогом валансьене. («Укор»)И снова толпа рабочих, драгуны, треск револьверов:
Глуше напев похорон. Пули и плачут, и косят. Новые тучи кровавых знамен — Там в отдаленье проносят. («Похороны»)