– Сударь, – оруженосец и родич Манрика, стараясь казаться суровым, свел бровки, – позвольте вас на пару слов.

– Ну, что такое?

– Нам лучше отойти.

Не послать к кошкам просочившегося на пьянку юнца теньенту помешало желание с этой самой пьянки убраться, изобразив срочный вызов к начальству. План был хорош, но требовал определенного такта.

– Как скажете, виконт, – подыграл будущему сообщнику Дени, увлекая паршивца подальше от столов. – Что-то случилось?

– Сообщая вам скорбную весть, я рискую. Мне нужно ваше слово, что все сказанное останется между нами.

– Как вам будет угодно, – не иначе Манрик получил письмо из Олларии, не иначе скончалась чья-нибудь бабушка. – Говорите.

– С глубоким прискорбием вынужден вам сообщить, что умер ваш покровитель генерал Савиньяк. Я выража…

– Что?! – хватать дуралея за плечи Дени не собирался, оно само вышло. – Что ты несешь?! Как?!

– От последствий… полученных в бою. Всё точно, я слышал… кэналлиец рассказывал дядюшке, дядюшка сразу вызвал Капуля… Вы обещали!

– Заткнись.

Генерал… Скончался… Немыслимо, как же так?! Все же было хорошо, ну почти. Этого не может быть, недоумок все перепутал! Алва говорил о ком-то другом, может, о старом графе Савиньяке… Тоже плохо, конечно, но все же не так!

Дорогу к палаткам командования перекрывали возы, пришлось мчаться в обход под звуки летящих со всех сторон и сталкивающихся криков, хохота, даже песен. Савиньяк?! Этого не могло быть, он же ходил, ездил верхом, улыбался… Потом ушел отдыхать, ну и что? Дени бы тоже ушел, если бы был героем с севера и мог наплевать на все эти, чтоб их, традиции…

Фуры наконец закончились и разогнавшийся теньент выскочил к проходу меж возами, за которым светлела маршальская палатка.

Здесь тоже пили. Те, кто якобы дежурил. При виде Дени орлы повскакивали и замахали руками – орать вблизи от Манрика было чревато.

– Колиньяр… – пригласил теньент конвоя и качнулся. – Д-давайте к нам!

– Не могу, вызвали!

– П-проходи! – страж лихо отсалютовал кружкой. Будь про Савиньяка правда, они бы так дурить все же постеснялись.

За стеной возов сразу стало темнее и тише, но свет у Манрика горел. Ничего удивительного, старик вечно засиживался за отчетами, а тут еще и шум, и рапорт в столицу, хотя могли и гости зайти, тот же Алва…

Палатка, в которую вечером ушел генерал, стояла дальше маршальской, и вот возле нее люди были: человек десять кэналлийцев, пеших и конных. Больше всего они походили на вернувшихся с вестями разведчиков, и у Дени от сердца почти отлегло. Подслушивавший по своему обыкновению балбес напутал, за что и получит, причем немедленно, однако убедиться, что Савиньяк в порядке, все же хотелось.

Наскоро поправив шейный платок и застегнув куртку, теньент быстрым шагом прошел мимо шушукавшихся по-своему эквестров и почти налетел на одетого по-походному Алву. Точно, новости, и как бы не новое сражение на носу.

– Колиньяр, – генеральский оклик был спокоен и деловит, – подойдите. Вы пьяны?

– Н-нет.

– Удачно. Вы должны знать Лэкюрё и тех, кто исчез вместе с ним, в лицо.

– Я знаю, – неужели нашли?! Похоже на то, и, похоже, мертвых.

– Тогда вы едете со мной.

– Да, сударь, но я должен получить разрешение моего генерала.

– Это невозможно. Генерал Савиньяк умер около часа назад.

– Так это…

Умер! Все-таки умер… Дурак не ошибся и не перепутал. Савиньяка больше нет, теперь придется слушаться других, что-то делать, куда-то ехать… Ах да, надо опознать Лэкюрё…

– Разрешите мне пройти к моему генералу.

– Нет.

– Пустите! Я все равно…

Боль в плече была дикой, но она отрезвила. Он же видел, как кэналлиец останавливал Кракла, видел и тоже попался!

– Здесь ты больше не нужен, – Алва передвинул руку, ослабляя хватку, но держать не перестал, только что-то быстро велел своим по-кэналлийски. – Ты не женщина, не старик и не можешь отложить жизнь и дела' ради смерти. Даже такой.

– У меня нет дел. Больше нет…

– Есть. Нужно принять полковника Лэкюрё с адъютантом. Ты их знаешь, и ты не пьян. Идем.

– Да, сударь, – да кому он нужен этот Лекюрё! Кому оно вообще… Генерала жаль до неистовства, а в голову лезет, что опять придется болтаться при Манрике, и Манчу теперь не выкупить… Хороший, чудесный человек умер, его нет и не будет, а ты думаешь о своих делишках. Дрянь, шкура корыстная…

– Мой генерал, позвольте… Я сейчас вернусь, мне надо за лошадью.

– Не надо, – отрезал кэналлиец, но пальцы разжал, – Манча теперь твоя, ее седлают.

Создатель, еще и это!

– Нет, она же… Я не возьму! Кровная мориска из ваших конюшен не имеет цены.

– Это подарок Арно. Он за тебя поручился, только изволь выучиться как следует ездить. Эстебан тебе поможет.

– Мой генерал, я… Я в самом деле хотел эту лошадь, я многое хотел, но если б только можно было сделать так, чтобы все было не так… Чтобы ничего не было!