– Собирайся скорее!

– Что ты затеяла? – улыбаясь в ответ, спросил он.

– Мы идем встречать Новый год!

Алина схватила его за руку и потянула по направлению к двери. Не размыкая рук, они бежали по лестнице вниз, сопровождая весь свой путь ребяческим смехом и короткими остановками для фото на фотоаппарат, с которым девушка почти никогда не расставалась. И вот наконец они достигли конечной точки.

Великолепное помещение Бального зала поразило датчанина своим размером и красотой. Огромные колонны, величественные кресла в красном бархате и неимоверных размеров люстра с причудливым узором погрузили иностранца во времена царской России. Шикарная сервировка столов, как на подбор похожие официанты и антуражная музыка демонстрировали величайший уровень предстоящего мероприятия, а традиционные русские блюда поражали своим разнообразием и слегка тревожили слюнные железы. Это был самый шикарный Новый год в жизни датчанина. Всю ночь Алина и Петер танцевали, смеялись, примеряли маскарадные маски в толпе таких же счастливых людей. Живая музыка проникала в самое сердце благодаря магии под названием «акустика». Конфетти и серпантин падали на плечи и головы гостей. Всё, казалось, в этот момент было переполнено счастьем и свободой. Кружась в танце, девушка элегантно одновременно подхватила два бокала с шампанским у проходящего мимо официанта, а затем протянула один из них своему спутнику.

– Я хочу выпить за нашу встречу! – заявила она, глядя ему прямо в глаза.

Это было настолько близко как физически, так и душевно, что оба почувствовали пульс и мысли друг друга. С переплетенными руками в локтях выпив на брудершафт, они, согласно средневековому обряду, закрепили его поцелуем. Но только не дружеским, как гласило предание, а самым страстным и долгим, словно полет к альфе Центавра. Когда же вернулись обратно на землю, то прислонились друг к другу лбами и не отрываясь молча смотрели друг другу в глаза.

– На Новый год ведь принято дарить подарки. Так как я ничего тебе не купил, прошу: прими это от меня на память. – И Петер стал отстегивать свои электронные часы. Затем защелкнул их универсальный ремешок на тонком запястье девушки.

– Спасибо! Но это ведь дорогой подарок. Может, не стоит?

– Теперь для меня нет ничего и никого дороже тебя. А они будут напоминать тебе обо мне, – улыбнувшись, сказал он.

– Тогда я прошу тебя принять вот это.

Она сняла с шеи золотую цепочку с кулоном в виде силуэта сидящей на земле девушки, опершейся головой на выставленное колено, а затем застегнула подарок, правда не с первой попытки, на шее Петера. Шея спортсмена была широкой, поэтому украшение больше походило на ошейник. Поняв, что подарок не в пору, оба расхохотались. Ночь была веселой и уютной. Они много смеялись и фотографировались.

В ту ночь в номере они пробыли до утра вдвоем. Сосед Петера так и не пришел. Они таяли в объятьях друг друга нежно и трепетно. То, что происходило с ними, было скорее похоже на слияние двух близких душ.

Когда Петер проснулся, Алины уже не было в постели.

На столе лежала записка.

Кира стояла у окна и смотрела на падающий снег, который щедро укладывался плотными хлопьями на дорожную плитку огромного двора. Ребров, слегка похрапывая, спал в соседней комнате. Вчера ему было весело с новыми друзьями и по совместительству родственниками начальника. Его буквально заставляли много есть и много пить. Тосты, звучавшие за столом, его сильно впечатлили, но вряд ли сегодня он сможет вспомнить хоть один из них.

Кира не спала всю ночь. Она ждала ее скорейшего окончания, как и сейчас ждала, когда проснется и наконец придет к ним Аганов. Ждать на удивление пришлось недолго. Полковник тихо открыл дверь и вошел в гостевой дом.

– Доброе утро, – бодрым голосом произнес он.

Кира обернулась и недоуменно посмотрела на начальника. Еще каких-то пару часов назад он был в хмельном и веселом угаре. Рубашка была почти расстегнута и постоянно покидала брюки то с одной, то с другой стороны. Оставшиеся на голове волосы были мокрые от пота и торчали в разные стороны, словно одуванчик, на который дули не слишком сильно. А сейчас веселого, танцующего армянина сменил серьезный, бодрый и решительный образ полковника. Аганов был в костюме синего цвета, но без опознавательных признаков.

– Доброе, – ответила капитан. А в мыслях пронеслось: «Вот же дьявол какой! Ни в одном глазу уже не пьян!»

– Ну излагай. Какой план?

Аганов уже стоял у маленькой кухни и доставал турку, чтобы сварить кофе.

– Звоним в Копенгаген и вызываем к нам Ливана Олсена.

– Он точно датчанин, Ливан? – иронично спросил Аганов.

– Он точно тот, кто поможет нам не превратить Питер во второй Даргавс [17] .

– Кира, там люди от другого умирали, – хорошо зная историю «города мертвых», ответил начальник.

– Поймите, он нам нужен! – почти жалобно выпалила она.

– Хорошо! Хорошо! Я всё сделаю для его комфортного пребывания, но… Но он тут только в качестве консультанта!

Кира радостно улыбнулась и, была бы ее воля, бросилась бы обнимать начальника. Но, быстро придя в себя, она ограничилась скромным спасибо.

– Он нигде не должен светиться. Журналюг к нему близко не подпускай. И чтоб было совсем понятно, то его нет в этом деле для моего начальства! – очень строго сказал полковник, смотря в глаза капитану.

Кире от этого продолжительного кинжального взгляда стало не по себе. В горле у нее слегка пересохло от затянувшейся паузы. Но тут спасительно и шумно закипел кофе в турке, героически приняв удар на себя. Полковник тихонько выругался на армянском и поспешил протереть плиту от сбежавшего напитка.

Разбудив Реброва и плотно позавтракав втроем, они отправились в отделение.

– Hej. Jeg har brug for at h?re Lebanon Olsen [18] . – Виннер в присутствии Аганова и Реброва говорила по телефону с кем-то по-датски.