– Так точно.

– Тогда давайте дуйте пока туда. Адрес вот. – И полковник протянул листок, на котором было едва разборчивым почерком написано: «Ул. Воскова, 27б/6. Собор Екатерины Великомученицы».

– Что? Прям сейчас?! – неконтролируемо и разочарованно вылетело из уст лейтенанта.

– Нет, бл… блин! Завтра, Сережа! – еле сдерживая нецензурные слова, выпалил Аганов.

– Разрешите идти? – одновременно обращаясь к начальнику и дергая за руку Реброва, спешно произнесла Кира.

– Идите, – словно затухающий вулкан, вяло выбрасывающий в атмосферу последний пепел, выдал полковник.

Вдруг в его телефоне раздался звук оповещения в «Телеграме».

– Стой! Вот смотри, прислали. – Он протянул телефон Кире, на котором была открыта фотография.

Виннер взяла телефон в руки и увидела надпись.

– Ну?! Что там написано? Скажи нам! – с выжидающим взглядом и требующим тоном обратился Аганов к подчиненной.

Кира прищурилась, глядя в экран дорогого смартфона, и почти шепотом на датском прочитала: «En invitation til Mr. Olsen. Hvid Hare».

– А-а-а! Ну теперь-то всё понятно стало… – не скрывая издевательского тона, произнес Аганов.

– Кира, что это значит? – заглядывая в телефон, обратился к коллеге Ребров.

– Приглашение для мистера Олсена. Белый Заяц… – немного замешкавшись и поднимая глаза вверх и влево, будто что-то пытаясь вспомнить, озвучила она прочитанное сообщение.

– Что за дичь вообще? – недоумевал Ребров.

– Очень опасная дичь… – протяжно и пугающе произнесла девушка.

Мужчинам стало ясно, что Виннер понимает то, о чем им было невдомек.

– Поезжайте скорее, там вас ждут уже. И это. Не шумите там, а журналюг по коленкам стреляйте! Потом на самооборону спишем, – будто благословляя в путь, сказал полковник подчиненным.

Как только двери за офицерами закрылись, Аганов упал в кресло, схватился обеими руками за голову, наклонившись к столу, и на выдохе задал два безадресных вопроса:

– Что происходит в этом мире? Когда люди поймут, что жизнь – это любовь, а не борьба?

– Кира, ты с ума сошла? Какого хрена ты согласилась ехать?! – с интонацией обиженного школьника ныл Ребров.

– Ну, во-первых, это приказ и его не обсуждают. А во-вторых… – с азартом в глазах, как одержимая, произнесла Виннер. – Во-вторых, если это убийство сделал не подражатель, то нам следует поторопиться. У нас всего четырнадцать дней.

– Что ты несешь? Какой, к черту, подражатель? Меня в клубе ждут, – имитируя детский плач, выдал лейтенант.

Сев за руль служебного «Форда», он завел двигатель. Кира, провалившись в газетные статьи на просторах интернета, уткнулась в экран смартфона и почти на ощупь села на переднее пассажирское сиденье.

Навигатор рассчитал время в пути: «Два часа и пять минут. Платные дороги». Ребров понял, что не попадет сегодня на вечеринку, а бабушка Киры отпразднует Новый год в одиночестве.

– Погнали скорее! – не отрывая взгляда от смартфона, бодряще скомандовала Кира.

Сергея эта одержимость только раздражала: поведение коллеги имело явные признаки повышенного интереса к случившемуся. Всю дорогу Кира читала статьи на датском языке, а Сергей вел свой монолог о том, как ему сегодня, мягко выражаясь, не повезло.

Наконец они прибыли на место. Две патрульные машины мигалками привлекали зевак, которых было около двадцати человек. Их у входа собора сдерживали четверо полицейских. Хотя они, скорее всего, просто отвечали заготовленными фразами особо интересующимся.

– Капитан Виннер, – раскрыв удостоверение на ходу, представилась Кира стражам порядка.

Сергей же без особых церемоний уверенно прошел мимо коллег из местного отделения полиции. Войдя на территорию собора, Кира подняла голову и перекрестилась. Вид этого воистину величественного сооружения не смог оставить без восторженной оценки и лейтенанта. Он тоже поднял голову, но только для того, чтобы рассмотреть главный православный храм города Кингисеппа – Екатерининский собор, возведенный при Екатерине II по проекту итальянского архитектора Антонио Ринальди в 1764–1782 годах.

Здание было построено в стиле переходного периода от барокко к классицизму. Высота его составляла сорок пять метров, а план имел форму равностороннего креста со скругленными концами, по диагонали которого встроены четыре башни. Ночное освещение придавало объема и торжественности собору.

Слева от главного входа в здание, в ярко освещенном дворе, в том числе и от ламп криминалистов, шла работа.

– Кто тут старший? – прервав рабочий процесс властным тоном, поинтересовалась капитан.