Через самые тяжкие испытания надо пройти. Даже если от горя не можешь дышать и забыл свое имя. Но все может измениться к лучшему – погодите отчаиваться. И возвращаться к тем, кто так легко забыл и заменил вас, – все же не стоит, наверное. Даже если они просят прощения, рассудительно прикинув, что продешевили…

Чем больше над чем-то дрожишь и трясешься, тем больше вероятность это потерять. Неважно, что это: вещь, работа, деньги, отношения. Но это закон. Дорожишь вещью – непременно испачкаешь или расколотишь. Разбиваются именно любимые чашки! И пятно невыводимое оказывается именно на самом любимом костюме. В четыре года я вышла погулять в новой белоснежной кофточке из ангорской шерсти, выслушав соответствующие наставления мамы. И от избытка осторожности немедленно упала в грязь, да так, что меня еще сверху волной захлестнуло. Страх что-то потерять или испортить немедленно все портит. Теряешь именно ту работу, из-за которой ночей не спал, тревожился. И портишь именно те отношения, которые так боялся испортить.

Полегче надо, полегче! Не теряет обычно тот, кто проще ко всему относится. Кто уверенно и смело действует и не дрожит от страха.

Страх потери все портит. Он мешает нам просто наслаждаться тем, что у нас есть: белоснежной кофточкой, дорогой машиной, отличной работой или отношениями с любимым человеком. Страх делает нас неуклюжими и неловкими, заставляет совершать ошибки или вязко все проверять и лезть с вопросами – ты меня любишь? Вы меня не уволите? И наш бутерброд падает маслом вниз на новые брюки начальника. Над которыми он тоже дрожал! Страх потери порождает потерю. Страх поражения – поражение. Надо просто радоваться тому, что есть. И не слишком сильно сжимать пальцы, удерживая это.

Иногда сделано все. Все меры приняты. Усилия приложены. Но тревога не проходит, и душа болит. Что еще сделать? Ничего. Подождать и по возможности отвлечься. В детстве разобьешь коленку, поцарапаешься – а потом все зажило и следа не осталось. Так организм устроен, он сам исцеляется. И мудрый Парацельс, и гениальный Авиценна считали, что надо положиться на природу вещей. А природа вещей такова: все живое стремится к исцелению. И это касается физических ран, душевных страданий и даже жизненных ситуаций. Если от нас больше ничего не зависит, надо положиться на природу. Парацельс искал лекарство от страданий души, но потом понял, что душа сама исцеляется. Так уж она устроена. И жизнь так устроена: все рано или поздно встает на свои места.

Надо отвлечься, передохнуть и прекратить «пережевывать» ситуацию, расковыривать ранку и чесать болячку – так быстрее заживет. И это не утешение, а опыт тысячелетий и мнение мудрецов. Покой лечит. Иногда даже лучше, чем агрессивное вмешательство…

Поддержка и помощь необходимы. И хорошо, когда они есть. Ну а если нет? Если, к примеру, случилась забастовка врачей. Или все кардиологи уехали на конгресс, а больных оставили? К изумлению исследователей, смертность снизилась! И весьма значительно. Противники официальной медицины стали говорить: вот видите, от медицины один вред! Без врачей люди меньше болеют и умирают! Более умные и добрые исследователи решили, что в больницах оказалось много волонтеров, юных и неопытных врачей и они стали более активно оказывать помощь и спасать больных. Но дело не в этом. Люди знали, что врачи бастуют. И что хорошие кардиологи уехали из города. И именно поэтому перестали болеть и умирать. Стали надеяться только на себя, искать поддержку только в себе. И нашлись ресурсы!

Так во время войны люди реже болели. А психиатрические отделения пустели – пациенты выздоравливали от депрессий и неврозов. Это странный и загадочный факт, но когда некому помочь, человек спасается сам. Включает таинственные внутренние ресурсы и спасается. У каждого из нас есть резерв собственных сил. Временный, но он есть. Так что не надо отчаиваться, если все вас бросили и на конгресс уехали – можно продержаться своими силами. И высшей помощью и поддержкой… А потом все наладится и войдет в колею: доктор вернется, а болеть, возможно, уже и не захочется. И неприятности пройдут – так удивительно устроен человек.

Такое бывает, конечно. Так в просторечии называют повторяющиеся ужасные события в семье: ранние трагические смерти, психические срывы, подверженность стихийным бедствиям, тяжкие болезни, врожденные пороки…

Одна девушка тридцати лет твердо знала, что у нее родовое проклятие. И она никогда не выйдет замуж. И не будет богатой. И проживет мало и плохо. Ей это объяснила мама, которая сама была замужем за алкоголиком, а потом этот алкоголик ее бросил. И вот собирались на праздники мама, тетя, старенькая бабушка, двоюродная сестра и дальняя родственница из деревни. Накрывали стол: винегрет, оливье. Пирог пекли. Разольют чай и толкуют о страшной судьбе семьи. Например, дедушка умер в девяносто втором году. А бабушка болеет, что странно – в восемьдесят семь лет. Тетя не смогла замуж выйти, осталась одна. И страшно располнела, что тоже из-за проклятия случилось, а не из-за того, что она окрошку прямо из кастрюли хлебает, заедая пирогом. Успела, правда, родить двоюродную сестру, но сестра тоже несчастная – работает в библиотеке и мало получает. Это проклятие. А два года назад эта сестра сломала ногу. Нога зажила, конечно, но сам факт устрашающий. И родственница из деревни тоже вставляет пару слов: очень плохо родятся огурцы. И яблони слабо плодоносят. И иногда плохо спится, одолевают тяжелые мысли о злосчастьях. И пенсия маленькая…

В таких мрачных разговорах проходили праздники. И уже не очень юная девушка Катя была твердо убеждена, что с семьей что-то не так. И никакое счастье ей не светит – не стоит и пытаться. Проклятый род!

Очень больших трудов стоило убедить Катю отмечать праздники как-то иначе. На корпоратив сходить – она в банке работала. Или с подругой в кафе – почему бы и нет? Или поехать в путешествие, к морю. А не сидеть с проклятыми родственниками за унылым столом, ведя мрачные разговоры о тяжелой, страшной участи семьи. Но как только Катя стала поменьше сидеть с родней и побольше общаться другими людьми, проклятие куда-то подевалось. Познакомилась с коллегой, стала встречаться, взяла ипотеку, купила машину в кредит, гардероб обновила… Трудностей полно, конечно, было и есть. Но это – нормальная жизнь. Так все живут, за редким исключением.

Опасно фиксироваться на несчастьях и утратах, можно ничего хорошего и не увидеть, вспоминая дурное и ожидая только подвоха. Токсические разговоры с токсическими людьми не доведут до добра. Стол ломится от угощения, на дворе праздник, вокруг близкие люди, а поговорить больше и не о чем, кроме как о несчастной доле. Хотя она не более несчастная, чем у других. Но иногда жалеть себя – сладко. И сваливать неудачи на проклятие – выгодно. Можно ничего не делать, только пироги есть да вздыхать тяжко о своей горькой участи. Надо действовать! А говорить – только на хорошие, позитивные темы. И быть благодарными за то, что есть. За пироги и винегрет. И за то, что мы – живые, и можем многое изменить к лучшему.