– Если Паша вернется, то сделает мне такой флюгер на крышу. Обещал…

– Когда вернется… – поправляет золовку Вера. – А раз обещал – так сделает! – Вера не утирает слез, чтобы не тревожить Анюту. Они льются свободно и вольно, даря облегчение душе, но не забирая с собой боли…

Еще год мимо. И другой…

Идет время, чеканит шаг… Ему дела нет до страстей человеческих. Знает оно, что каждому свое. Кому печаль, а кому радости мешок с довеском. Не по заслугам, а по воле судьбы. Кому захочет – даст. У кого велено – отнимет… И никому не дано предугадать, где найдешь, а где потеряешь…

Вот и Вере с Анютой о том неведомо.

Одна радость у них и осталась – Наталочка. Растет их ласковый лесной колокольчик. Радует мать и тетку. После того, как брата не стало, притихла было. Разболелась. Да так, что Вера почти две недели с колен по ночам не вставала. Караулила страшную гостью, которая грозилась отнять у нее и второго ребенка.

Не отдала дочь. Отняла у той, для кого разбора нет – большой или маленький.

Ох, и грозной была эта борьба!

И Аня, глядя, как Вера бодрствует у кровати Наташи, невольно шептала вслед за невесткой единственные слова, что понимала и принимала:

– Спаси и сохрани!

И впервые промолчала, глядя, как надевает на шею дочери Вера свой крестик. Тот самый, который прятала от всех, показав лишь раз мужу да золовке в день своей свадьбы.

– Не просите. Не могу я отказаться от того, что мне мамой и отцом завещано. От души ведь отказа не бывает…

А Павел и не думал противиться. Уходя – голову склонил, принимая от жены благословение.

– Иди с Богом! И возвращайся ко мне поскорее!

– Жди, родная!

Вот Вера и ждет. Вырвав у Вечности дочь, молит лишь об одном:

– Верни мне его! Неважно, какого. Живого только! Верни…

Молится Вера. Плачет по ночам Аня. И снова идут через деревню люди…

Откуда идут – ясно. Куда – не понятно… Кто – то возвращается на прежнее место, с надеждой обрести дом там, где он был утерян. А кто-то ищет новое. Некоторые остаются в деревне.

Вот и в соседи к Вере с Аней напросилась семья. Большая семья. Детная. Ребятишек четверо, да мать с бабкой. Заняли полдома, подрядившись работать в колхозе. Вот только неладно у них. Слышит Вера, как ругаются они вечерами. И больше всех достается там младшему, шестилетнему, мальчишке.

– Да когда же ты с нашей шеи слезешь?! Дармоед! – кричит бабка, не стесняясь ни соседей, ни дочери. – Зачем ты его пригрела?! Своих мало?!

– Мама, что вы от меня хотите? Надо было его в том поле бросить? Пусть бы вместе с эшелоном сгорел?! Нет человека и проблем нет – так?!

– А хоть бы и так! О своих бы детях подумала! А ты чужого жалеешь!

Растет, множится скандал, а Вера все слышит. И спустя пару дней приводит в свой дом мальчика.

– Анюта, это Васенька. Наш теперь он…

– Что ж… Наш – так наш!

Анюта смотрит на Веру и кивает в ответ. Что тут скажешь?

Вот оно – сердце материнское! Не может оно молчать. И терять не умеет…

А Вася недолго дичится. Как только понимает, что больше не гонят его, а куском хлеба попрекать и не думают, перестает колючки выставлять. Веру матерью зовет. Анну – теткой. Ну, а Наташу – сестрой. И именно ему удается сделать то, чего никому до сих пор не удавалось.

– Мама…

Наталка летит по улице на встречу идущей с работы матери, и Вера замирает, не веря ушам своим.

– Мама!

Она подхватывает на руки дочь и манит к себе Васю:

– Иди сюда, сынок! Знаю ведь – твоя работа! – обнимает она мальчишку так же крепко, как и свою дочь. – Спасибо…

Гремит Победа. Радуются люди.

И только в доме Веры и Анны радость вперемешку с отчаянием.

Нет вестей от Павла… Да и откуда им взяться, если лежит за спрятанными за занавеской образами страшная бумажка? Давно лежит… Уж и почтальонши той на свете нет, которая эту бумажку в Верин дом принесла, а она все зовет, манит тьму, гася надежду в сердце Ани.

Но Анюта грустит, а Вера оживает. Наводит порядок в доме, до скрипа отмывая все и всех. Готовится.

– Зачем, Верочка?

– А как же! Паша идет!

– Куда идет, глупая? Ушел уж давно…

– Анюта!

– Что?! Выключи блаженство-то! Не все твоему Богу подвластно да ведомо! Кое-чего и Он не может!

– Это чего же? – усмехается Вера.

– А с того света людей возвращать! Умеет, что ли?

– Сам туда ходил. Сам и вернулся. Поди, знает, что да как.

Смеется Вера, а Анна снова злится.