А на следующий день около обеда в дверь квартиры Елены постучали.

– Здравствуйте пожалуйста! Гостей принимаете?

Лена удивленно смотрела на вчерашнего знакомца и не знала, что сказать. За нее все решил Максим.

– Дед Ваня! Ты ко мне пришел? Ура! Мама, ну что же ты? А поздороваться?!

А через несколько дней Лена уже не понимала ничего. Этот странный человек умудрился решить почти все ее вопросы, накопившиеся за год.

– Леночка, я тут переговорил с соседями твоими. Коршуновы. В соседнем подъезде живут. У них квартира такая же, как у тебя, но на первом этаже. Так вот! Они согласны на обмен. Вечером придут твое жилище смотреть. Мой тебе совет – не продешеви. Проси еще компенсацию небольшую на ремонт. У тебя квартирка-то получше будет, чем у них. Ремонт хороший. Кухня, вон, какая! О том, как так потом у них порядок навести – не думай. Я помогу. Руки есть и ничего пока не забыли. Но денежка на обои и клей там всякий, конечно, нужна будет.

– А если им это не понравится?

– Они согласны уже. Только заикнись. Я с хозяином беседовал. Он мужик настоящий. Слово держит.

– Откуда знаете?

– Так, мужики в гаражах сказали. Они его, почитай, полвека знают. С детсада еще. Вряд ли ошибаются.

– Как вам это удалось?!

– Разговаривать с людьми надо! – Иван Иванович укоризненно качал головой. – Вот ты меня даже не спросила, как я тебя нашел, когда в гости пришел в первый раз.

– Ой, а правда! Как?!

– Так, людей спросил. Где, мол, живет красавица с большими такими глазами и мальчишкой, который вставать не хочет?

– Дед Ваня! Я хочу! Но не могу!

– Эх, Максим, было бы желание! А там… Ты даже летать сможешь!

– Как это?

– Лето придет – покажу! Пока рано об этом.

– Ну хоть намекните!

– Нет! И не канючь! Не девица!

– Не буду!

– Вот и молодец! И катись отсюда! Дай с матерью поговорить. Если все сделаем как надо, то летом ты сможешь сам на улице гулять.

– Ура!

– Вот же ж, труба Иерихонская! Я глухой почти, а даже у меня уши заложило! – Иван Иванович посмеивался, глядя, как Максим управляется с коляской. – Руки у него сильные, Лена, но этого мало. Я массажиста хорошего нашел. Бывший военный врач. Техник много разных знает. Даже в Тибет ездил учиться. Нужно мальчишку к нему отвезти. Показать.

– Это бесполезно, Иван Иванович. Нам уже все сказали по поводу возможностей и того, что нас ждет.

– А ты и смирилась? – старик прищурился, качая головой. – Нет, Лена! Пока в человеческой жизни точка не поставлена – руки опускать нельзя. Всякое возможно. Я – живое тому доказательство.

– Расскажете?

– А чего ж не рассказать? Расскажу, конечно. И о том, как плавал по морям-океанам, и о том, как тонул трижды, и о том, как летать научился. И о дельтаплане своем и друзьях моих – летчиках… Все-все расскажу. Но потом.

– Почему?

– Потому, что некогда сегодня. Ильич, из тридцать второй, всего день свободен. Выходной у него. А он сварщик от Бога! Обещал мне пособить с пандусом.

– Иван Иванович, так разрешение нужно! Без этого никак!

– А вот это видала? – Иван Иванович выудил из кармана какой-то белый листок. – И разрешение есть, и подписи я собрал. Соседи у тебя, Лена, все как один – хорошие люди. А те, кто об этом забывать начал, так мы напомнили!

– Кто это – мы?

– А ты думаешь, что я один такое провернуть бы смог? Нет, Леночка. Мне и управдом ваш помогал, и Верочка, и другие женщины. У вас тут такой цветник, что я аж растерялся немного. Давненько у меня такого выбора не было.

– Ох, и ловелас же вы, Иван Иванович!

– Не без этого, Ленок! Я ж моряк! Мне по статусу положено! Будь я помоложе – женился бы на тебе без всяких разговоров! Таких женщин, как ты, – одна на миллион! И то наищешься!

– Да ну вас! – хохотала Елена.

– Нет уж! Теперь ты от меня так просто не отделаешься! Если уж я вас принял, то теперь никуда не денусь. Мои вы! И ты, и Максим, и Верочка. Годы уже, конечно, не те, но, что смогу, то сделаю! Присматривать за вами буду! Как женщине, да еще с мальцом, без догляда? Непорядок это!

Обещание свое Иван Иванович сдержал. И уже через несколько недель Лена переехала с Максимом в новую квартиру. Она ходила по гулким комнатам, в которых пока не было мебели, и чуть не плакала, глядя на широкие дверные проемы, над которыми трудились Иван Иванович с соседями, стараясь сделать их такими, чтобы проходила коляска Максима.

Новый откидной пандус, установленный в подъезде, поначалу заставил Лену извиняться перед соседями.

– Простите за неудобства. Сами понимаете – это необходимость…

Но к ее удивлению, никто даже не думал упрекать ее.

– Лена, о чем вы? Дай Бог здоровья вашему мальчику!

Елену, которая не раз уже сталкивалась с тем, что людям неприятен вид коляски сына и его худенькая фигурка, спрашивала у Ивана Ивановича:

– Почему они так спокойно относятся к нам? Не грубят, как другие? Не смотрят с недовольством? Мы ведь обычно мешаем. Люди глаза прячут, когда я с Максимом по улице иду.

– Боятся, Леночка. Страшно им.

– Чего?

– А сама не понимаешь? Беду накликать боятся. Вот и злятся, сердешные, шарахаются от таких, как вы. Но не все же?