— У меня гости… музыка… и я не сразу услышала твой звонок.

— Гости? А кто?

— Анастасия и один знакомый. Раздевайся и отпусти, наконец, этого несчастного щенка.

— Это не несчастный щенок! — обиженно заявила Галина. — Ты представляешь, в лечебнице сказали, что это очень дорогая и редкая порода — золотистый ретривер. Таких по всей Москве всего несколько штук.

— В самом деле? — рассеяний переспросила Ирина, прислушиваясь к звукам из гостиной. — Ну, значит, тебе повезло.

Щенок, опущенный на пол, тут же принялся обнюхивать обувь, а Галина — разделась и прошла в гостиную, куда в этот же момент вошли Вячеслав и Анастасия.

— Вот, познакомься, это моя племянница Галя, — сказала Ирина, указывая на нее Вячеславу.

— Очень приятно, — вежливо ответил тот и как-то очень странно посмотрел на Галину.

Та вдруг вспыхнула, отвела глаза и ничего не сказала.

— Ну, мне пора. Счастливо оставаться и… — направляясь в прихожую, добавил: — Угости девушку ананасом.

Галина и Анастасия остались в гостиной, а Ирина вышла вслед за Вячеславом в коридор.

— Тебе действительно пора? — недоуменно спросила она, видя, как торопливо он натягивает плащ.

— Действительно, — сухо бросил он, обматываясь шарфом. — А твоя племянница очень мила. Ну, вроде бы ничего не забыл…

— Что случилось?

— Ничего не случилось. Все, пока. Я тебе позвоню.

Он выскочил на лестницу и, перед тем как захлопнуть за собой дверь, вдруг под-: мигнул ей и прочитал:

Пускай мой прах развеят с вертолета,

Люблю я ощущение полета!

Ирина улыбнулась, пожала плечами и вернулась в гостиную.

— Ты знаешь, кто это? — буквально набросилась на нее племянница.

— Как кто? — изумилась Ирина, переводя взгляд с нее на Анастасию. — Что ты имеешь в виду?

— Да то, что один из тех, кто напал на нас той ночью! Я его узнала!

— Да, китайская лапша замечательная штука. А это чье мясо — дракона?

— Это морские гребешки. Еще нам должны принести утку по-пекински и жареный акулий плавник.

Оба приятеля сидели в небольшом китайском ресторане «Тай пей», расположенном в переулке неподалеку от Пресни, и с упоением двигали челюстями. Сегодня утром Юрий заявил, что поскольку, через три дня он уже уезжает, да и вообще ему надоело питаться всякими консервами — а ничего иного у Дениса просто не было, — то «следует перейти на светский образ жизни».

— В сущности, Дениска, — заметил он, после того, как они чокнулись бокалами, «шарпен» по двадцать долларов за бутылку, — я уже сделал все, что хотел. С Лариской повидался, за Серегу и твою жену отомстил…

— И расплатился со следователем?

— Пока нет, но сделаю это, как только он позвонит и расскажет о судьбе третьего, того, кто удрал. Ну так вот, а об этой старой сволочи и говорить не хочу… Попробуй капусту, только она чертовски острая.

— Да, восточная кухня не жалеет пряностей и перца, — слегка отдышавшись заметил Денис, — впрочем, в этом ничего странного нет — насколько я знаю, подобная пища способствует разжиганию сладострастия.

— Или усвоению тех продуктов, которые в ином виде есть просто невозможно, — усмехнулся Юрий, лениво ковыряя ложкой в гребешках. — Короче, я подумал, что перед отъездом мне осталось сделать только одну вещь.

— Какую?

— Помирить тебя с женой.

Денис заметно помрачнел и даже отодвинул от себя тарелку с лапшой, взявшись за пачку сигарет.

— Это было бы замечательно, а то я чувствую себя перед ней таким виноватым. И дернул меня черт спорить с ней, словно я не видел, в каком она состоянии!

— А, оставь, — махнул рукой Юрий. — Ты так и не избавился от своей мнительности, и потому каждую ошибку тебе приходится оплачивать дважды — один раз в действительности, другой — в воображении. Как поссорился, так и помиришься.

Денис выпустил табачный дым вверх, полюбовался на китайскую акварель, висевшую на стене напротив, и тяжело вздохнул.

— Ты чего вздыхаешь?

— Да грустно мне без тебя будет. Раньше хоть с Серегой раз в месяц выпивали, а теперь совсем один останусь.