Петрович объяснил, что сына не отпустят, так как он незаменим: возит большим людям по пять-семь бутылок вина, которое стоит баснословных денег.

– Привезти вино каждый сможет! – возразил Николай (он не знал о том, что бутылка вина может стоить от трёх миллионов и такую бутылку мало привезти – надо ещё, чтобы у тебя её не побоялись купить).

Из бани до гостиницы Николай шёл один – медленно, погрузившись в размышления, вызванные словами Ковалёва. Солнце спряталось за чёрной тучей, и казалось, что из тучи скоро брызнут слёзы. Николай вспоминал афганскую войну, которую проскочил по молодости достаточно легко, но думал о сыне, который пошёл по его стопам и был одним из лучших разведчиков в училище ВДВ. Тревога долго не покидала Николая, пока не обрушился дождь и не заставил бежать до гостиницы.

Через месяц сын ушёл на СВО. Когда Андрей был дома на побывке, Николай успел сходить с ним в деревянную баню на дровах и попариться с берёзовыми вениками. Он с гордостью смотрел на статную фигуру сына, который обливался на улице холодной водой. После бани поднимали тосты за победу, за возвращение. На вопросы банных людей о войне Андрей отвечал одним словом: «Сложно». Больше молчал и лишь изредка улыбался, когда все смеялись. При расставании произнёс: «Даст бог, попаримся ещё!»

Прошёл год. Товарищ по Афганистану Олег уехал с сыновьями в Сербию. Петрович же стабильно посещал Сандуны по вторникам.

Николай пропадал на работе и по вечерам не торопился домой, возвращаясь пешком по бульвару. По обе стороны бульвара стояли тёмные ели, как солдаты, неподвижно и сурово. Редкие фонари подчёркивали их стройные силуэты.

Николай шёл медленно, вспоминая успехи сына, которыми он, как отец, когда-то гордился. Перед глазами стоял его образ. «Андрюха, будь осторожным! Не лезь на рожон, думай!» – просил Николай вслух. И слышал в ответ: «Отец, всё будет хорошо! Я уже командую разведротой, почти сто человек. Скоро снова на побывку приеду, бог даст». «Главное, береги солдат и сам будь осторожней!» – почти крикнул Николай и вздрогнул. Впереди появился силуэт сына – высокого и стройного, в форме. Николай бросился вперёд и почти столкнулся с молодым офицером.

– Сынуля!

– Я вас не знаю!

Офицер вытянул вперёд руки, пытаясь отгородиться от Николая. Тот остановился, растерянно глядя на незнакомое лицо, сделал пару шагов в сторону и опустился на скамейку. Слёзы текли по щекам.

Андрюха… сынок… Вновь возникла фотография в чёрной рамке. Чуть заметная улыбка сына не грела Николая. Опустив голову, он сидел на скамейке до тех пор, пока не почувствовал, что дрожит от холода. Потом поднялся и потихоньку поплёлся дальше.

Вадим любил женщин больше, чем работу. Работа нужна была для денег, которые требовали его пассии. И чем они были привлекательнее, тем больше требовали материальных затрат, порой превышающих те, что шли в семью.

Высокий, стройный, с чувством юмора, набором пикантных анекдотов, располагающей улыбкой, хорошо поставленной речью и широким кругозором, а главное – умением добиваться цели, он легко умудрялся влюбить в себя почти любую женщину. Но обычно его жертвами становились романтичные натуры с хорошими манерами, неглупые начитанные женщины, часто научные работники, одинокие – ибо большинству мужчин они кажутся недоступными или неинтересными для интимных отношений. Но не Вадиму, который действительно влюблялся в них на пару-тройку дней и быстренько оказывался с ними в постели. А через неделю тяготился их дикой привязанностью и неуёмной любовью. Не мог он служить одной, коли подобных было много вокруг. Если посмотреть на его жизнь со стороны, то он казался настоящим Казановой, с той лишь разницей, что сам по-настоящему в своих жертв никогда не влюблялся.

Но разыгрывал влюблённость не хуже известного обольстителя. Женщины казались ему красивыми безделушками, коими можно полюбоваться и забросить в шкатулку под названием Победа.

С работой все происходило аналогично: Вадим брался за разные занятия, но любил их недолго, хотя и выполнял, а они платили тем же: бизнес, в отличие от жены, не терпит измен.

При социализме все шло по накатанной: мастер, заместитель начальника цеха, начальник цеха на оборонном заводе, всё, как полагалось в отлаженной системе взаимоотношений. В то время он был почти примерным семьянином, хотя и женился не по любви, а по необходимости – его подруга оказалась беременной, отец настоял на свадьбе.

Но перестройка раздвинула горизонты во все стороны. Он лишился работы, но возможности заработать были неисчерпаемые, хотя и требовали новых знаний и умений.

Началась приватизация, и он открыл контору по скупке ваучеров. Бумажки, за которыми стояли огромные богатства, созданные не одним поколением, не ценились людьми – у большинства не хватало денег на пропитание. Поэтому он скупал их за бесценок. Умение расположить к себе и понравиться людям прекрасно помогало наполнять пакеты ваучеров.

Почти все пакеты он продавал, причём в несколько раз дороже, чем купил, а один пакет – завода по производству пива – пополнял постоянно. И через три месяца скупил половину всех ваучеров. Но пришел человек в красивом пиджаке в сопровождении серьёзных мачо с наколками и предложил за них цену на тридцать процентов больше. Вадим понимал, что с таким пакетом он мог быть хозяином завода, и реальная их цена превышала предложенную в десятки раз, поэтому попытался торговаться. Однако непрошеные гости не стали церемониться, его начали бить, и в итоге он всё продал, получив всего десять процентов навара. Прыти поубавилось, и он бросил этот бизнес.