Шрифт:
Скрипка и немножко нервно
А вы могли бы?
Послушайте!
Сергею Есенину
Борис Леонидович Пастернак
Март
Тишина
Почти словами человека.
Гамлет
Сирень
«Быть знаменитым некрасиво…»
Скрипка издёргалась, упрашивая,и вдруг разревеласьтак по-детски,что барабан не выдержал:«Хорошо, хорошо, хорошо!»А сам устал,не дослушал скрипкиной речи,шмыгнул на горящий Кузнецкийи ушёл.Оркестр чужо смотрел, каквыплакивалась скрипкабез слов,без такта,и только где —тоглупая тарелкавылязгивала:«Что это?»«Как это?»А когда геликон —меднорожий,потный,крикнул:«Дура,плакса,вытри!» —я встал,шатаясь, полез через ноты,сгибающиеся под ужасом пюпитры,зачем —то крикнул:«Боже!»,бросился на деревянную шею:«Знаете что, скрипка?Мы ужасно похожи:я вот тожеору —а доказать ничего не умею!»Музыканты смеются:«Влип как!Пришёл к деревянной невесте!Голова!»А мне – наплевать!Я – хороший.«Знаете что, скрипка?Давайте —будем жить вместе!А?»
Я сразу смазал карту будня,плеснувши краску из стакана;я показал на блюде студнякосые скулы океана.На чешуе жестяной рыбыпрочёл я зовы новых губ.А выноктюрн сыгратьмогли бына флейте водосточных труб?
Послушайте!Ведь, если звёзды зажигают —значит – это кому —нибудь нужно?Значит – кто —то хочет, чтобы они были?Значит – кто —то называет эти плевочки жемчужиной?И, надрываясьв метелях полуденной пыли,врывается к богу,боится, что опоздал,плачет,целует ему жилистую руку,просит —чтоб обязательно была звезда! —клянётся —не перенесёт эту беззвёздную муку!А послеходит тревожный,но спокойный наружно.Говорит кому-то:«Ведь теперь тебе ничего?Не страшно?Да?!»Послушайте!Ведь, если звёздызажигают —значит – это кому-нибудь нужно?Значит – это необходимо,чтобы каждый вечернад крышамизагоралась хоть одна звезда?!
Вы ушли, как говорится, в мир в иной.Пустота… Летите, в звёзды врезываясь.Ни тебе аванса, ни пивной.Трезвость.Нет, Есенин, это не насмешка.В горле горе комом — не смешок.Вижу — взрезанной рукой помешкав,собственных костей качаете мешок.– Прекратите! Бросьте! Вы в своём уме ли?Дать, чтоб щёки заливал смертельный мел?!Вы ж такое загибать умели,что другой на свете не умел.Почему? Зачем? Недоуменье смяло.Критики бормочут: – Этому винато… да сё… а главное, что смычки мало,в результате много пива и вина. —Дескать, заменить бы вам богему классом,класс влиял на вас, и было б не до драк.Ну, а класс-то жажду заливает квасом?Класс – он тоже выпить не дурак.Дескать, к вам приставить бы кого из напостов —стали б содержанием премного одарённей.Вы бы в день писали строк по сто,утомительно и длинно, как Доронин.А по-моему, осуществись такая бредь,на себя бы раньше наложили руки.Лучше уж от водки умереть,чем от скуки!Не откроют нам причин потерини петля, ни ножик перочинный.Может, окажись чернила в «Англетере»,вены резать не было б причины.Подражатели обрадовались: бис!Над собою чуть не взвод расправу учинил.Почему же увеличивать число самоубийств?Лучше увеличь изготовление чернил!Навсегда теперь язык в зубах затворится.Тяжело и неуместно разводить мистерии.У народа, у языкотворца,умер звонкий забулдыга подмастерье.И несут стихов заупокойный лом,с прошлых с похорон не переделавши почти.В холм тупые рифмы загонять колом —разве так поэта надо бы почтить?Вам и памятник ещё не слит, —где он, бронзы звон или гранита грань? —а к решёткам памяти уже понанеслипосвящений и воспоминаний дрянь.Ваше имя в платочки рассоплено,ваше слово слюнявит Собинови выводит под берёзкой дохлой —«Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха».Эх, поговорить бы иначес этим самым с Леонидом Лоэнгринычем!Встать бы здесь гремящим скандалистом:– Не позволю мямлить стих и мять! —Оглушить бы их трёхпалым свистомв бабушку и в бога душу мать!Чтобы разнеслась бездарнейшая погань,раздувая темь пиджачных парусов,чтобы врассыпную разбежался Коган,встреченных увеча пиками усов.Дрянь пока что мало поредела.Дела много — только поспевать.Надо жизнь сначала переделать,переделав — можно воспевать.Это время — трудновато для пера,но скажите вы, калеки и калекши,где, когда, какой великий выбиралпуть, чтобы протоптанней и легше?Слово — полководец человечьей силы.Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось.К старым дням чтоб ветром относилотолько путаницу волос.Для веселия планета наша мало оборудована.Надо вырвать радость у грядущих дней.В этой жизни помереть не трудно.Сделать жизнь значительно трудней.
Солнце греет до седьмого пота,И бушует, одурев, овраг.Как у дюжей скотницы работа,Дело у весны кипит в руках.Чахнет снег и болен малокровьемВ веточках бессильно синих жил.Но дымится жизнь в хлеву коровьем,И здоровьем пышут зубья вил.Эти ночи, эти дни и ночи!Дробь капелей к середине дня,Кровельных сосулек худосочье,Ручейков бессонных болтовня!Настежь всё, конюшня и коровник.Голуби в снегу клюют овёс,И всего живитель и виновник —Пахнет свежим воздухом навоз.
Пронизан солнцем лес насквозь.Лучи стоят столбами пыли.Отсюда, уверяют, лосьВыходит на дорог развилье.В лесу молчанье, тишина,Как будто жизнь в глухой лощинеНе солнцем заворожена,А по совсем другой причине.Действительно, невдалекеСредь заросли стоит лосиха.Пред ней деревья в столбняке.Вот отчего в лесу так тихо.Лосиха ест лесной подсед,Хрустя обгладывает молодь.Задевши за её хребет,Болтается на ветке жёлудь.Иван-да-марья, зверобой,Ромашка, иван-чай, татарник,Опутанные ворожбой,Глазеют, обступив кустарник.Во всём лесу один ручейВ овраге, полном благозвучья,Твердит то тише, то звончейПро этот небывалый случай.Звеня на всю лесную падьИ оглашая лесосеку,Он что-то хочет рассказать
Гул затих. Я вышел на подмостки.Прислонясь к дверному косяку,Я ловлю в далёком отголоске,Что случится на моём веку.На меня наставлен сумрак ночиТысячью биноклей на оси.Если только можно, Авва Отче,Чашу эту мимо пронеси.Я люблю твой замысел упрямыйИ играть согласен эту роль.Но сейчас идёт другая драма,И на этот раз меня уволь.Но продуман распорядок действий,И неотвратим конец пути.Я один, всё тонет в фарисействе.Жизнь прожить – не поле перейти.
Положим, – гудение улья,И сад утопает в стряпне,И спинки соломенных стульев,И чёрные зёрна слепней.И вдруг объявляется отдых,И всюду бросают дела.Далёкая молодость в сотах,Седая сирень расцвела!Уж где-то телеги и лето,И гром отмыкает кусты,И ливень въезжает в кассетыОтстроившейся красоты.И чуть наполняет повозкаРаскатистым воздухом свод, —Лиловое зданье из воска,До облака вставши, плывёт.И тучи играют в горелки,И слышится старшего речь,Что надо сирени в тарелкеПутём отстояться и стечь.
Быть знаменитым некрасиво.Не это подымает ввысь.Не надо заводить архива,Над рукописями трястись.Цель творчества – самоотдача,А не шумиха, не успех.Позорно, ничего не знача,Быть притчей на устах у всех.Но надо жить без самозванства,Так жить, чтобы в конце концовПривлечь к себе любовь пространства,Услышать будущего зов.И надо оставлять пробелыВ судьбе, а не среди бумаг,Места и главы жизни целойОтчёркивая на полях.И окунаться в неизвестность,И прятать в ней свои шаги,Как прячется в тумане местность,Когда в ней не видать ни зги.Другие по живому следуПройдут твой путь за пядью пядь,Но пораженья от победыТы сам не должен отличать.И должен ни единой долькойНе отступаться от лица,Но быть живым, живым и только,Живым и только до конца.