— Мелинда, выведи то, что камеры засекли? — попросил Харрис.

На центральном мониторе появилось изображение окрестностей. Была ночь, камера работала в режиме светоусиления, так что мир вокруг был зеленоватым. Я внимательно приглядывался к земле, и чуть не пропустил, как на горизонте среди звёзд появилась яркая точка с заметным светящимся шлейфом.

— Ракета? — спросил я.

— Тише, сейчас, — почему-то шёпотом ответил Харрис.

Изображение на экране сменилось. Теперь другая камера показывала звёздное небо во всей его красе. Безо всякой зелени. На востоке алела полоса приближающегося восхода.

Приглядевшись, я увидел чёрточку со шлейфом, но в это раз она была значительно меньше, на пределе восприятия.

Спустя секунду изображение существенно приблизилось, демонстрируя впечатляющие возможности оптики, с которой велась запись. Теперь стало возможно разглядеть силуэт ракеты.

Я уже хотел было спросить про идентификацию модели, но тут вдруг изображение ракеты полыхнуло белым. Изображение снова «отъехало».

В центре ночного неба расцвел огненный цветок.

Пуля присвистнул.

— Работающее ПРО? — спросил он.

— Какая-то из пусковых установок уцелела, — ответил Харрис. — Но не это самое интересное.

— Слушаем, — кивнул я.

— Старт был из района красной зоны. Примерно в тех координатах, которые передали вашему другу. А вторая часть съёмки была передана по уцелевшему оптоволоконному каналу из подконтрольной нам обсерватории в Иллинойсе.

Я промолчал, переваривая полученную информацию.

— Но это ещё не всё… Мелинда, дай увеличение момента эвакуации.

Изображение дёрнулось и немного отмоталось назад, в момент за мгновение до взрыва. Теперь стало видно, что корпус ракеты раскалывается до того, как его поражает снаряд, запущенный с земли, и его часть отстреливается на большой скорости в сторону и вниз.

— Система спасения, — сказал Харрис. — Мы начали поисковую операцию, но, как вы понимаете, в том районе ситуация остаётся нестабильной. До вашего приезда мы как раз обсуждали возможность, каким образом вас можно было бы к ней подключить. И, похоже, нашли решение.

Я немного не так представлял себе путешествие на запад бывших США. Думал, что конфедератам удалось восстановить полноценный гражданский авиалайнер. И они действительно работали на этом направлении. Однако нам предоставили древний самолёт-амфибию «Боинг 314».

— Там, куда вы полетите, проблема с аэродромами. Более-менее крупные или разрушены, или находятся в красных зонах. До ближайшего целого более ста миль. Сами понимаете, не вариант. Зато в непосредственной близости берег озера! — говорил Харрис, с гордостью демонстрируя нам это чудо восстановленной древности.

— Лет десять назад машина участвовала в «Ошкоше», — поддерживал его рейнджер Питерсон, которого назначили лететь с нами, вместе с двумя отделениями местного спецназа. — Надёжная как чёртова бетонная плита. И летает примерно так же!

Он засмеялся.

Мы с Пулей переглянулись и пожали плечами.

Крылатая машина стояла возле длинного пирса на берегу реки. Нас привезли сюда рано утром, после чего последовал короткий инструктаж от местных вояк.

Лететь придётся долго — около пяти часов. Пропеллерная летающая лодка вовсе не была образцом скорости. Нам предоставили автономность в принятии решений на месте. В разумных пределах, разумеется — во время поисковых работ нам предписывалось регулярно выходить на связь со штабом по шифрованному каналу, докладывать обстановку.

Перед вылетом нам раздали парашюты.

«У них могут быть остатки ПВО. На этой посудине есть шанс спастись, если вовремя прыгнуть», — пояснил мастер-сержант спецназа, раздавая ранцы и контролируя, чтобы мы правильно их надели.

Внутри летающей лодки было довольно просторно. Лишь в середине салона стояло несколько грузовых палет, обмотанных зачем-то маскировочной сектой. Я не стал уточнять, что находится внутри, чтобы не проявлять излишнее любопытство. Так или иначе это всё равно выяснится — когда прибудем на место. Скорее всего, там запасы для аванпостов на границах поражённых территории или что-то в этом роде?

После благополучного взлёта я добрался до ближайшего иллюминатора и, практически, весь перелёт наблюдал за проплывающей внизу землёй. Поскольку был день, да ещё и летели мы низко, разглядеть можно было гораздо больше, чем тогда, когда мы пролетали над этой землёй впервые.

Теперь во всём неприглядном ужасе можно было разглядеть кошмарные раны, оставленные нашим оружием. Обугленные чёрные кляксы там, где когда-то были города. Мешанина технологического мусора на месте крупных промышленных объектов. Кляксы рыжих от радиации лесов там, где прошли заражённые осадки.