– Ты серьезно хочешь, чтобы я это отправила? – брезгливо вынув лист из машинки двумя пальцами, спросила Виталина.

– Госбанк же несколько раз в год панические записки отправляет, – хохотнул я. – Чем я хуже? Главное – сигнал подать, а потом, когда одобривший это замечательное изменение товарищ Косыгин не захочет переделывать обратно, чтобы не терять лицо, мы с тобой уберем папку года на два-три, и дальше, когда «Рыбное дело» как следует настоится, пойдем туда ломать пальцы и вынимать черную икру из банок с надписью «Килька». Юрий Владимирович любит копить папочки, значит и мы должны так делать.

Вилка неодобрительно посмотрела на меня.

– Товарищ Косыгин – наше все, – серьезно сказал я. – Я это понимаю – помимо того, что он – один из подпирающих Юрия Владимировича столпов, он еще и чуть ли не единственный, кто разбирается в советской экономике. Он нам нужен, и мы будем с него пылинки сдувать, – подумав, добавил. – По возможности. Но лучше вообще не сталкиваться. Я же не удержусь и наговорю всякого, – пояснил в ответ на мелькнувший в ярко-зеленых глазах вопрос.

Виталина хихикнула и кивнула – поняла и одобряет.

Вернулись к «ТАССу…», и просидели над ним до возвращения родных. Вилка в процессе радостно попискивала – нравится! Проводили отказавшуюся от позднего ужина машинистку (диета, надо полагать), и мама поделилась новостями – послезавтра мы идем в цирк с бабой Таней и бабой Эммой.

По пути к школе я вспоминал субботники из будущего – они сохранились и в школе, и в университете, и даже попытались сохраниться на работе, но в процессе посещения первого из них выяснилось, что местный хитрый начальник проставил на себя ставку дворника, а мы, стало быть, делаем работу за него, и больше не субботники я не ходил – что характерно, с нулевыми штрафными санкциями.

Здесь и сейчас, однако, все совсем по-другому, и пусть дворников Советской стране хватает, немного им помочь хочется – для себя же убираем! Более того – целый Ленин бревно таскал, а я спрячусь за жалкую справку о двух не менее жалких пулевых ранениях? Ну уж нет!

Погода – замечательная, снег стаял, и на грязных газонах пробилась первая зеленая травка, радуя глаз не меньше набухающих на деревьях почек. Ожили и птицы, и всю дорогу нас с Таней сопровождал веселый щебет. Советский воробей от капиталистического отличается в первую очередь повышенным оптимизмом!

Истосковавшиеся по мне ребята напрочь сломали торжественную линейку, окружив меня одетой в «костюмы для полевых работ» стеной. Девочки в платочках выглядят супер мило! Пожимая руки и называя ребят по именам, объяснил, зачем я здесь, а потом пошел на используемое директрисой в качестве сцены крыльцо. Приняв из рук красующейся медалью Героя социалистического труда Варвары Ильиничны микрофон, первым делом поздравил с днем рождения всегда живущего в наших сердцах Владимира Ильича Ленина (тройное «ура!»), а потом грустно подтвердил:

– Да, ребята, со следующего года я буду учиться в другой школе. Я бы остался с вами – мне здесь правда очень нравится, но старшие товарищи решили, что там я для Родины буду полезнее. Но из Сокольников я переезжать не собираюсь, поэтому обязательно буду приходить к вам в гости!

– А политинформация? – спросила Катя, которая о своем переводе еще не знает.

– А политинформацию, Катюша, Сережа будет проводить на базе ДК, совместную, – успокоила ее и ребят (да, реально хотят политинформацию) директриса.

Получив микрофон снова, попросил почти бывших соучеников выделить мне кусок территории и НИ ЗА ЧТО мне с ним не помогать. Вроде договорились.

– Ой, а ко мне твой листок залез! Придется его убрать! – ловко сгреб листья с «моего» куска восьмиклассник Федя.

– Эта ветка почти целиком с моей стороны! – нагнулась за веточкой семиклассница Нина.

– А мешок подержать?

– Метла нужна?

– Да давай, че ты…

– Словом, нифига мне поработать не дали, – жаловался я Вилке по пути к старому кирпичному зданию «мануфактурного» типа, в котором КГБ организовала моему ВИА репетиционную базу, для конспирации.

За окном – благодать, после субботника-то. Увы, чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят, и через пару недель привычный мусорный покров восстановится. Немножко спасает малое окно возможности – кроме окурков и упаковочной бумаги особо и кидать-то нечего, а это все перегнивает, следовательно – не мусор, а эко-мусор!

– А лицо-то довольное! – проницательно заметила Виталина.

– Дети лишены корысти и страсти к чинопочитанию, – важно пояснил я. – А самое ценное – попади под пули любой другой школьник, они бы точно так же помогли бы и ему.