СОНЯ

Как нет? Сегодня был.

Денис весь подбирается.

ДЕНИС

Как это?

СОНЯ

Был, я с ним сама разговаривала.

Денис молчит. Смотрит на Соню внимательно.

ДЕНИС

Я должен уехать. Я тут не могу оставаться.

Соня тоже садится, берет его за руку.

СОНЯ

Ты дрожишь весь. Что с тобой?

Денис вскакивает, выходит в прихожую. Соня поднимается следом и выходит за ним.

ИНТ. ПРИХОЖАЯ ДОМА БАБЫ НЮРЫ. НОЧЬ

Денис шагает по прихожей кругами, как зверь в клетке. Соня становится рядом, обеспокоенно на него смотрит. Денис останавливается.

ДЕНИС

Я…

Оглядывается на дверь, прикрывает ее.

ДЕНИС

У меня болезнь… Рак у меня. Таблеток осталось всего ничего, и те Катя дала, а без них боли дикие.

Соня выдыхает, оседает. Делает шаг навстречу Денису, открывает руки для объятий – неловко, дергано. Денис стоит неподвижно – и тогда Соня сама подходит к нему и обнимает его.

СОНЯ

Какой ужас…

Денис не двигается с места, ничего не говорит. Его бьет дрожь, и Соня обнимает его крепко, пытаясь унять ее. Они стоят так десять, двадцать секунд. Денис дышит рвано – как будто плачет без слез.

СОНЯ

Послушай… Тебе надо тоже сходить к нему… К отцу Илье… В храм…

ДЕНИС

Нет. Вот уж точно – нет.

СОНЯ

Пожалуйста… Давай завтра вместе сходим, хочешь?

ДЕНИС

Отстань. Правда. Отстань, Сонь. Пожалуйста!

Толкает дверь и уходит. Соня остается в прихожей. Потом робко подходит к двери хозяйской спальни и прислушивается.

БАБА НЮРА (З.К.)

Входи, внучка, входи.

Соня открывает дверь – и через открытую дверь видит сидящую в кресле бабу Нюру, часть кровати, в которой видны накрытые одеялом чьи-то ноги.

Медленно, как во сне, она входит в хозяйскую спальню; и видит – в кровати – изможденного Вениамина Алексеевича, который тем не менее, совершенно очевидно, жив. Он улыбается ей. Баба Нюра протягивает Соне руку.

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

О! А это кто тут у нас?

СОНЯ

(робко)

Добрый вечер…

БАБА НЮРА

Ну что ты? Ругаетесь там?

СОНЯ

Он не верит… что тут чудеса… делаются. Ему нужно… Денису.

БАБА НЮРА

Зря не верит. Каждому по вере дается.

СОНЯ

А вы… У вас… тоже… он? Ну… Денис сказал, он могилу…

Но баба Нюра хмурится, шикает на нее строго – и одновременно незаметно кивает в сторону Вениамина Алексеевича, давая Соне знак.

БАБА НЮРА

Ну-ка! Не беспокой мне старика! Не надо, слышишь?

Соня не сразу – но соображает, что от нее требуется.

СОНЯ

Я… Да, хорошо. Я поняла.

БАБА НЮРА

По вере дается – и по нужде. Мы вот с Веней так друг другу, видать, нужны, что нас даже Господь разлучать на стал.

ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ

Она-то слова этого не любит… Не по нужде, а по любви.

Вениамин смотрит на бабу Нюру и улыбается. Гладит ее своей узловатой старческой рукой по руке. Соня кивает.

СОНЯ

По любви.

БАБА НЮРА

Но поперед всего – по вере. Так что… Ты не спорь с ним больше. С этим своим. Пускай по вере своей и получит.

ЭКСТ. МОНАСТЫРЬ. ВНУТРЕННИЙ ДВОР. НОЧЬ

Затянутое облаками небо, через которое пробивается слабая луна. Дождь хлещет по куполам, по крышам, вода журчит в водостоках.

Ворота в монастырь – они показаны изнутри – дергаются несильно. Как будто кто-то пытается их открыть снаружи, но силы тратить на это не хочет.

ИНТ. КЕЛЬЯ ОТЦА ИЛЬИ. НОЧЬ

Отец Илья сидит за письменным столом. Весь стол завален пятитысячными банкнотами – они валяются тут ворохом, беспорядочно. Тут миллионы рублей. Он рассеянно сгребает их, комкает, бросает. Потом поднимается. КАМЕРА отъезжает, и становится видно, что к потолку по-прежнему прилажена веревочная петля.

Отец Илья отодвигает от стола табурет, ставит его под петлю, залезает на табурет и просовывает голову в петлю.

ЭКСТ. ДВОР МОНАСТЫРЯ. НОЧЬ