Я моргаю, давая свету проникнуть внутрь, и вся надежда рушится.

Я в гостиничном номере. Это сразу бросается в глаза. Причем, судя по всему, довольно среднего класса. Кровать застелена жестким пуховым одеялом с цветочным узором, которое могли положить сюда в любое время за последние два десятилетия, а на полу лежит бежевый ковер. Стены кремовые, мебель из темного прессованного дерева. По обе стороны кровати висят две маленькие лампы, их кнопочные выключатели — единственный намек на современность.

Телефона нет. Я замечаю это почти сразу и поднимаюсь на ноги, паника усиливается. В гостиничных номерах всегда есть телефоны. Всегда. Кто-то убрал этот?

Я прижимаю руку к груди, сердце начинает биться быстрее. Воспоминания о прошлой ночи снова нахлынули на меня, подталкивая к грани того, что, как мне кажется, может быть приближающимся приступом паники. Я не знаю. Раньше у меня такого не было. Ближе всего к этому я была в ту ночь, когда узнала, что Нейт мне изменил. Я никогда не жила такой жизнью, которая вызывает приступы паники.

До этого момента я не понимала, насколько мне везло.

Я была такой глупой. Я думала, что Веном никак не сможет найти меня в реальной жизни. Мои фантазии никак не могли меня выследить. Я думала, что я в безопасности, потому что знаю достаточно об интернете, чтобы замести следы. Я работаю в сфере технологий, черт возьми. Но он должно быть лучше меня. Достаточно хорош, чтобы найти меня. Достаточно одержим, чтобы преследовать меня.

Я не должна была идти домой после того, как получила сообщение о Нейте. Я должна была пойти к Джаз домой. Пойти в отель. Что угодно, только не идти в одиночестве в свою квартиру, где мужчина в маске ждал, чтобы схватить меня.

Я осторожно поднимаю руку и касаюсь места на шее, которое все еще болит. Должно быть, он знал, где найти точку давления. По крайней мере, он не накачал меня наркотиками. Эта мысль вызывает у меня придушенный, почти истерический смех, потому что я не могу поверить, что это действительно то, что только что пришло мне в голову. Что блядь случилось, и что заставило меня подумать об этом?

Моя одежда все еще на мне. Еще одна хорошая новость. Я отодвигаю одеяло, хмурясь, когда до меня доходит, что он не только не раздевал меня, но и накрыл.

Меня преследовали, вырубили, похитили, отвезли в отель бог знает где, а потом почтительно уложили в постель, не снимая одежды, пока я не проснулась.

Что-то во всем этом не так.

Я осторожно свешиваю ноги с кровати, вспомнив, что телефон и сумочка были при мне, когда я вошла в квартиру. Возможно, я уронила их, когда меня схватили, но это не мешает мне начать искать их в любом случае — в ящике рядом с кроватью, вокруг стола, кресла, даже в ящиках комода. Но там ничего нет. Только мои туфли, которые он все-таки снял и поставил рядом с кроватью.

И тут я понимаю, что душ работает.

Я бросаю взгляд на цифровые часы рядом с кроватью — семь утра. Если предположить, что я все еще нахожусь в том же часовом поясе, то никто с работы или Джаз еще не заметил моего отсутствия. Единственная зацепка, по которой Джаз может догадаться, что что-то не так, — это то, что я не написала ей вчера вечером, что добралась до дома.

Я осторожно встаю, стараясь не издавать никаких звуков, когда мои ноги ступают по ковру. Во рту пересохло, а голова все еще болит — тупая боль в основании шеи, которая заставляет меня потянуться назад и прижать пальцы к ней, желая получить какое-нибудь обезболивающее.

Но мне нужно попытаться выбраться отсюда. Насколько я знаю, дверь гостиничного номера нельзя запереть изнутри… Я пробую ручку двери, но она не поддается. Я долго смотрю на нее, пытаясь понять, как такое возможно. Рядом с дверью что-то лежит, маленькая черная коробочка.

Почти в бешенстве я ковыряю ее ногтями, пытаясь оторвать. Она не поддается, и я чувствую, как учащается пульс, а глаза начинают гореть от слез, когда я снова дергаю за ручку двери. Если не колотить по двери кулаками и не кричать, я не знаю, что еще можно сделать.

Повернувшись, я смотрю в сторону окна. Как высоко мы находимся? Я пересекаю комнату так быстро, как только могу, ковер заглушает мои шаги, и прислоняюсь к окну, глядя вниз.

Мы находимся как минимум на втором этаже, а может, и выше. Под окном нет ничего, кроме асфальта. Если бы мне удалось открыть окно, я бы не выбралась из этого падения целой и невредимой. Скорее всего, я поранюсь настолько, что не успею позвать на помощь, прежде чем он снова доберется до меня, а если кто-то и увидит меня, я могу пораниться настолько сильно, что это будет бесполезно.