Это правда. Я не смог сдержаться. И когда Шарлотта смотрит на меня, удивленно поворачивая голову, выражение ее лица стоит того, чтобы я рискнул.

Эта женщина будет моей, что бы мне ни пришлось сделать.

ШАРЛОТТА

Я смотрю на свой телефон, проверяя, нет ли срочных писем с работы, и вполуха слушаю, как Джаз рассказывает мне о своих планах на предстоящие выходные, когда голос прорезает воздух и заставляет меня замереть.

— Извините, мисс.

Одного звука его акцента достаточно, чтобы вызвать у меня любопытство, чтобы заставить меня посмотреть на него, а не отмахнуться, как я сразу же готова сделать. Я не хочу, чтобы какой-то незнакомец прерывал мой обед с Джаз, но, когда я поднимаю глаза, я рада, что сделала это.

Мужчина, стоящий рядом с нашим столиком, великолепен. Высокий, мускулистый, его руки покрыты татуировками, которые спускаются по кистям, переходят на пальцы и поднимаются чуть выше расстегнутого воротника рубашки. Я вижу легкую пыль светлых волос на его груди, более светлых, чем темные светлые волосы на голове, и широкие грудные мышцы под расстегнутыми пуговицами. На его груди еще больше чернил, и первое, что я думаю, — это то, что я хочу знать, как далеко простираются татуировки.

Неужели та ночь в клубе так сильно изменила меня? Я не из тех, кто заглядывается на мужчин. Я не из тех, кто думает о незнакомце в сексуальном плане — даже о таком привлекательном. Но я чувствую, как пылают мои щеки, когда я пытаюсь заставить себя поднять взгляд на его лицо.

Он улыбается мне, и на секунду мне кажется, что я узнаю его. В его улыбке есть что-то от самодовольной, почти наглой ухмылки, которая напоминает мне человека из клуба. Но он не может быть тем же самым человеком. Во-первых, я не могу представить того человека, одетого так небрежно. В этом человеке есть неформальная, расслабленная атмосфера, которая совершенно не похожа на формальную, четкую манеру поведения человека в маске в «Маскараде». И у того человека также был британский акцент. Не то, что американизированный русский акцент, с которым говорит этот человек.

— Извините, что прерываю вас, но я не смог удержаться, — продолжает он. — Я знаю, что это ужасно невежливо — прерывать ваш обед, но я не мог рисковать тем, что у меня не будет шанса познакомиться с вами.

— Со мной… — Я быстро моргаю, пытаясь взять свои мысли под контроль, подумать об этом рационально. Этот мужчина — незнакомец, который просто подошел ко мне из ниоткуда, чтобы пофлиртовать, и это должно меня насторожить. Но либо та ночь в «Маскараде» сделала с моим либидо безумные вещи, либо моя злость на Нейта открыла какую-то глубоко спрятанную часть меня самой, потому что все, что я могу думать, это то, что я хочу дать ему свой номер, только чтобы узнать, как он выглядит без рубашки. И чтобы я могла продолжать слышать, как он говорит со мной с невероятно сексуальным акцентом. Каждое слово из его уст вызывает во мне трепет, заставляя мой пульс биться чуть быстрее. Я хочу услышать, как он говорит по-другому.

Более грязные вещи.

— Мне очень жаль. — Говорит он, его улыбка становится сожалеющей, и я понимаю, что слишком долго ждала ответа. — Это было слишком грубо с моей стороны. Я пойду. Я еще раз прошу прощения.

— Нет, подождите. — Говорит Джаз, отодвигая свой стул. — Я возьму свой ланч, чтобы пообедать в офисе. Присядьте. Поболтайте. — Она одаривает мужчину блестящей улыбкой, а затем смотрит на меня с выражением, которое ясно говорит: «Соберись, Шарлотта».

— Нет, Джаз, у нас обед. Я не хочу, чтобы ты… — Даже протестуя, я понимаю, что хочу, чтобы она ушла, чтобы я могла поговорить с этим мужчиной. Его начальные фразы, его подход — ничего из этого не сработало бы с той Шарлоттой, которой я была несколько дней назад, но в моем нынешнем состоянии… и особенно после того, что случилось в «Маскараде», я хочу попробовать что-то новое. Я хочу быть открытой для нового опыта.

Я хочу быть достаточно импульсивной, чтобы пообедать с потрясающе красивым незнакомцем, который подошел ко мне.

— Все в порядке. Клянусь. — Джаз уже встает, берет телефон и сумочку. — Я просто скажу официанту, чтобы он упаковал мой заказ. Мне все равно нужно просмотреть несколько заявок на собеседование. Работа просто накапливается, понимаете? — Она улыбается мужчине. — Не заставляйте меня жалеть об этом, — предупреждает она его, а затем уходит, уже что-то набирая в своем телефоне.

Я понимаю, кому, когда через секунду на моем экране высвечивается ее имя.

ДЖАЗ: Ты смотришь на него так, будто он второе пришествие Райана Гослинга. Ради Бога, просто узнай, как его зовут. И если он пригласит тебя на свидание, скажи «ДА».

ДЖАЗ: А еще у него восхитительный акцент. Разве ты не хочешь услышать, как он стонет твое имя? Да, хочешь!

— Я… — Я поднимаю на него глаза, чувствуя, что барахтаюсь. — Ну, тогда ты можешь сесть.

Он колеблется, а потом делает именно это.

— Я знаю, что все это очень самонадеянно. — Говорит он, и извинения в его голосе звучат искренне. — Мне кажется, я немного сошел с ума, когда увидел тебя. Не могу представить, что ты одинока, но если да, то я бы очень хотел угостить тебя обедом.

— Почему? — Пролепетала я. Я чувствую, что все еще смотрю на него, но никак не могу успокоиться. Все это странно, и я никогда раньше не делала ничего подобного. Я никогда не обедала с незнакомцем. Незнакомец никогда не подходил ко мне вот так, на людях, — во всяком случае, не в том смысле, который бы меня устроил. Все мои свидания всегда были с друзьями друзей — людьми, с которыми меня сводили, или с мужчинами вроде Нейта, с которым я познакомилась по какому-то официальному каналу. Я познакомилась с Нейтом в классе, на последнем курсе колледжа.