А вот и первое письмо от действующего члена Ландтага. По собственной инициативе и тайком от уважаемых коллег такое не пишут — созрели наконец-то, осознали, что дальнейшее затягивание переговоров обернется ухудшением их собственных позиций.

Автором значился Иоганн Вильгельм Рунеберг, сын знаменитого в Финляндии поэта и действующий врач. Как бы издалека знатный доктор начал — как я вообще отреагирую, и стоит ли пытаться налаживать коммуникацию в принципе. Содержание письма Рунеберга целиком состояло из радости от свежих открытий в области медицины, в дополнение к которым шла просьба ко мне по возможности отправить кого-нибудь прочитать лекции про Сибирий и пенициллин в финских университетах. «Вот это вот все однажды закончится, правильно?».

Правильно — закончится неминуемо, а потому в Петербург ушел запрос на «лектора», а в ответ — мое согласие поприсутствовать в университете. Не факт, что на лекции, просто к молодежи ходить нужно обязательно.

Второе письмо прибыло через сорок минут — ровно столько мой ответ на первое до адресата и добирался. «Цесаревич не против перестать нагнетать обстановку, а значит нужно договариваться». Автором письма номер два значился Ирьё Сакари Ирьё-Коскинен. Профильный историк, и в учебных материалах, с которыми я ознакомился, его работам уделялось немалое место. Неплохой кадр, если измерить его с позиции старого тренда на взращивание чисто финских элит и вытеснение ими элит шведских. Не без нюансов, конечно, но этот хотя бы старался в своих исторических изысканиях быть беспристрастным и не опускался до сладкого хруста шведской булки.

Почти сразу пришло письмо третье — от Топелиуса Сакариаса, бывшего профессора и ректора Императорского Александровского университета. Письмо — вот умора — было написано на шведском, что и без развернутой справки (которую мне конечно же предоставили) многое говорит о взглядах этого подданного Швеции. В урну не читая — вот это письмо могло быть отправлено без согласований с коллегами, от чистой и незамутненной националистической боли. Как вариант — Сакариаса «слили» свои же, и это письмо стало его способом погромче хлопнуть дверью напоследок.

Письмо четвертое подписано двумя именами. Первое — Леопольд Мехелин, ни много ни мало, а основатель и хозяин компании Nokia. Не столь славная, как в моем детстве (потом-то захирела), но о важности телекоммуникаций я поговорить рад всегда. Второй автор — Антти Альстрём, один из богатейших людей Финляндии со специализацией на дерево- и металлообработке. Происхождение — из крестьян. Обоих авторов письма интересовали конечно же деньги. Вернее, возможность прекратить блокаду порта, придирчивых обысков товарных поездов и поговорить о славном для нас всех будущем.

Три вектора! Первый — «олдскульный», когда мы опираемся на финнов в противовес «шведскому лобби». Второй — чистая, незамутненная и приятная лишь автору «шведского письма» фронда, с которой все ясно. Третий — чисто прагматический, торгово-промышленный, и выберу я именно его, послав сигнал о том, что политические процессы внутри Финляндии мне в принципе по боку и теоретически я не против часть их сохранить. Отвечаем тандему из обрабатывающего и высокотехнологичного промышленников приглашением приехать в порт и разделить со мной завтрак — ночь уже почти закончилась, но подремать пару часиков успею.

Пошевелив усами на телефонный аппарат, я смалодушничал и не стал звонить маме и Марго с новостями о детях — Александра предупредил сразу, а слушать «ахи» и «охи» милых дам пока не хочется.

Увы, поспать не удалось и часа — Оскар, похоже, от происходящих считай под боком событий с прямым участием собственных подданных (причем сразу в двух качествах — преступников и политических акторов), этой ночью тоже не спит, а потому позвонил в половину шестого утра — как раз с «кейсами» ознакомиться времени хватило. Сначала мы с ним обменялись любезностями, затем я сослался на дела в ответ на вопрос «а чего это ко мне в гости не заехал, рядом же был, в Дании?». Как бы окно возможности мне Оскар предоставил — я и сейчас рядом — но зачем оно мне?

Далее Оскар изволил минут десять предаваться Высочайшему гневу: в наши, гуманные и прогрессивные времена, прямо под носом у пафосных Империй, королевств и прочих уважаемых образований происходит такая гнусная штука как работорговля! Непростительно! Какой удар по репутации! Прямой благодарности за возможность для Оскара и его аппарата примазаться к «совместной операции» и тем самым разменять десяток шведских контрабандистов на бонусы от косвенного участия в спасении детей озвучено не было, но между строк она читалась хорошо, вместе с недовольством моим самоуправством. И конечно же Швеция теперь присоединится к Интерполу — вопрос уже поручен кому следует, и в следующем году мы с другими правителями соберемся где-нибудь в Европе на торжественное подписание договоров.

Под конец разговора Оскар выразил нарочито-небрежную уверенность в том, что добрые подданные шведской короны в Финляндии не пострадают от накала политической обстановки и конечно же принял мое приглашение на нашу с Марго свадьбу. Там лично и познакомимся, а пока берем паузу на осмысление полученного от первого контакта опыта. Повесив слуховую компоненту телефона на крючок, я откинулся в кресле и посмотрел на едва начавшее светлеть, затянутое тучками небо. И с чего я взял, что шведы начнут выгораживать своих работорговцев? Совсем меня мой прошлый мир испортил — там «нашим сукиным сынам» прощалось всё вплоть до откровенного геноцида. Да и пес с ним — при Георгии Первом такой фигни не будет!