Очнулась она уже на траве. Возле неё хлопотали пожарные, школьный доктор и миссис Хадсон, а чуть подальше толпились все проживающие в школе ученики и дежурившие в воскресенье воспитатели.

– Алисочка, лежи тихо, сейчас мы отвезём тебя в больницу! – сказал врач, и Алиса тут же вскочила на ноги.

– Котёнок! Где мой котёнок?

Девочка сунула руку за пазуху и вытащила мягкое бездыханное тельце. Белая головка с закрытыми глазками упала на пушистую грудь, лапки безжизненно повисли и стали болтаться, как тряпочки, когда Алиса в истерике начала трясти котёнка. Все столпились вокруг, и только пожарный, который вынес девочку из задымлённой комнаты, оставался спокоен. Неторопливо отодвинув учеников, он подошёл к Алисе, взял из её рук котёнка, положил на траву и, накрыв своей маской, включил подачу кислорода. Прошла минута, две, три. Котёнок задёргал лапками, вскочил, царапая стекло маски…

Крик ликования прокатился по школьному двору, вспугнув сидящих на ветках птиц. Много ли надо молодым горячим сердцам для счастья? Все прыгали, обнимались, говорили и кричали одновременно и непонятно о чём. Алиса, счастливая, заплаканная, прижимала к груди котёнка, а тот крутил головой и смотрел на всех ошалелыми, ничего не понимающими голубыми глазками. Пожарный пошёл к доктору за спиртом, чтобы протереть маску, так как у него была аллергия на кошачью шерсть, а миссис Хадсон взяла Алису за руку и повела в кабинет. Ученики в первый раз за всё время учёбы смотрели вслед однокласснице с сочувствием, хотя подобная сцена ещё вчера доставила бы им тихую радость.

Миссис Хадсон закрыла дверь и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнесла:

– Объясните, пожалуйста, своё поведение!

И тогда Алиса рассказала ей всё. Про то, как ей плохо в школе, про котёнка, про Майкла и про то, что, когда она вырастет, будет работать воспитателем.

– Мне придётся рассказать о пожаре твоим родителям, – произнесла наконец, выйдя из задумчивости, миссис Хадсон. – Ты ведь понимаешь, они будут обязаны возместить ущерб от пожара.

– Я сама возмещу! – сказала Алиса. – Папа ещё осенью положил мне на карточку для текущих расходов сто тысяч фунтов.

– Бог мой! На карточку ребёнка – сто тысяч фунтов! – вздохнула миссис Хадсон. – Никто не сможет понять этих русских. Но я всё равно сегодня же позвоню твоим родителям!

Их беседу прервал стук в дверь, а затем в кабинет вошёл без малого весь класс Алисы.

– Что вам угодно, леди и джентльмены? – строго спросила миссис Хадсон.

Но леди и джентльмены совсем не по-джентльменски разом заговорили, закричали, перебивая друг друга. С большим трудом всё же удалось понять, что они просят не выгонять Алису из школы и даже не наказывать, а простить: весь класс ручается – больше никаких неприятностей она не доставит. А самая энергичная и умная девочка, испанка Кармен, попросила миссис Хадсон перевести Алису в её комнату – если, конечно, та не возражает.

Тут в кабинет вошёл директор, только что приехавший в школу, и ученики дружной гурьбой отправились в столовую: за суетой они даже не заметили, как подошло время обеда.

– Я предупреждал, что эта русская доставит вам хлопот больше, чем весь класс! У русских это просто заложено в генах – отравлять нам, европейцам, жизнь, и никакими санкциями это не исправить! – начал было директор.

Но миссис Хадсон его перебила:

– При чём здесь санкции? Какие у детей могут быть санкции? Алиса – хорошая девочка, очень хорошая! Но ей не хватает материнской любви. Похоже, её родители просто хотят откупиться от неё и не понимают, что любовь – это единственное, чего нельзя купить ни за какие деньги…

Вечером Алиса переселилась в комнату Кармен. Котёнок после выпавших на его долю испытаний крепко спал в просторной коробке с мягким дном, а Алиса раскладывала свои вещи. Собственно, вещей было немного: школьные принадлежности да плюшевый мишка, которого перед своим отъездом в Америку подарила ей мать, – девочке тогда исполнилось шесть лет. Пропахшие дымом дорогие новые вещи Алисы было решено передать нуждающимся, и Кармен, расхаживая по комнате, строила планы похода по магазинам.

– Знаешь, – вдруг застыла на месте, сверкая глазами, импульсивная Кармен, – когда ты бросилась в дом, мы все испугались. Мы подумали, ты прячешь там оружие или взрывчатку и сейчас так рванёт, что от Оксфорд Хауса ничего не останется!

– Откуда у меня взрывчатка? – засмеялась Алиса.

– Ну… вы, русские, всегда с оружием, – неуверенно ответила Кармен, – всегда воюете. Вот и сейчас в Сирии войну развязали! Почему, думаешь, мы тебе бойкот объявили? По-моему, мы просто боялись тебя.

– А по-моему, тебе надо меньше смотреть телевизор! Да и какая я русская? – с огорчением сказала Алиса. – Не нужно меня бояться!

Новые подруги обнялись и неожиданно для самих себя разревелись.

Нет, дорогой читатель, не совсем так всё было на самом деле, как нам поведал о том великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь! Может, память подвела маститого писателя, а скорее всего, бес попутал, но никак не мог кузнец Вакула в ночь перед Рождеством лететь в Санкт-Петербург верхом на чёрте! Может быть, в какую-то другую, будничную и обыкновенную, и мог, но ночью перед Рождеством…

Именно про неё сказал этот же классик: «Тиха украинская ночь!» Да разве ж только украинская? На весь крещёный мир за три дня до Рождества Христова нисходит благодать. И с этой минуты вплоть до самого конца светлого праздника не то что чёрт, но даже самый мелкий бесёнок не может больше шататься по белу свету, подбивая добрых людей на грехи и сомнительные приключения!