– Почему такой интересный мужчина скучает? Может, я смогу чем-либо помочь?

Крепким телом и грудью она походила на Рамону, и Чер подумал: «А почему нет? До Рамоны ей как до луны, наверняка полная дура, но я же не теорему Бруно буду с ней решать… А вот для другого она сойдёт, очень даже сойдёт». И вслух сказал:

– Может, прокатимся на яхте, детка? Море тихое, луна – как в кино.

Девица просияла, подхватила поднявшегося мужчину под локоть и, что-то щебеча, потащила его к выходу. Они уже подходили к причалу, когда Чер предложил ей пожить с недельку на его острове.

– Ты – хозяин острова? – Даже сквозь румяна было видно, как она побелела. – Какая же я дура! Сама не догадалась! Не подходи ко мне! Полиция! Полиция!

С воплями она побежала к ресторану, а недоумевающий Чер поднялся на яхту, завёл мотор и взял курс на остров.

Чер не был расстроен: напротив, он был благодарен девице – за то, что она напомнила ему Рамону. Расставаясь, та сказала: «Таких, как я, всегда пренебрежительно называют ППЖ: походно-полевая жена. Я никогда не строила иллюзий на наш счёт, но я тебя люблю! Ты всё решил за двоих, но наших трёх лет не зачеркнуть, и я буду ждать тебя на Калипсо три месяца. По месяцу за каждый наш год. А потом можешь меня не искать: через три месяца решать буду я».

«Сильная женщина! Моя женщина! – с гордостью думал Чер. – А я, идиот, хотел поменять такую женщину на какую-то грудастую молоденькую курицу. Да и вообще, что я делаю на Земле? Я ещё не настолько стар, чтобы остаток жизни прожить в Раю. Есть ещё Преисподняя, где понадобится моё умение выживать. Выживать, убивая. Ишь как она подхватилась! Наверное, аборигены кое-что пронюхали про меня, шепчутся за спиной. Но им будет полезно узнать, что во Вселенной есть не только тёплый Рай с вечноцветущим летом, но и места похолоднее…»

Утром Чер по видеофону вызвал отца. Тот, завтракая перед работой, вгляделся в сына, заулыбался и спросил:

– Уже взял билет на Калипсо?

– Да.

– Когда вылетаешь?

– Сегодня вечером.

– В четыре буду в космопорту, – сказал отец, и экран погас.

В четыре они встретились у входа в порт, обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу. Если не считать немногих сеансов видеосвязи, они не виделись почти десять лет. Отец сгорбился, голова покрылась серебром, и Чер с грустью и нежностью подумал о своём вкладе в его седину.

– Я думал, что тебя хватит на два месяца, а ты уже через месяц улетаешь, – словно упрекая, засмеялся отец.

– Ты знал, что я вернусь на Калипсо?

– Конечно. В древние века один физик, Ландау, вывел формулу счастья. Для счастья человеку нужны три вещи: работа, любовь и общение с людьми. Всё это было у тебя на Калипсо – значит, там ты был счастлив. А человек всегда возвращается туда, где был счастлив. Тропический рай – это иллюзия счастья, мечта дураков. Счастье – это дорога к счастью, а не какой-то абстрактный конечный продукт. А сейчас пошли в ресторан: лично мне для полного счастья нужен хорошо прожаренный огромный бифштекс!

Через два часа, попрощавшись с отцом, Чер входил в кабинет начальника охраны космопорта. Перед встречей с отцом он надел свою форму полковника Военно-космических сил, на груди горела Рубиновая звезда, и хозяин кабинета было вскочил, вытянувшись в струнку, но, узнав гостя, засуетился, сдувая с его формы невидимые пылинки, заулыбался. Чер брезгливо отодвинулся, сел на стул, заговорил:

– Я улетаю с Земли и хочу продать остров, который купил у вас. Времени нет на брокерские конторы, и я предлагаю вам купить его у меня с хорошей скидкой. Назовите вашу цену.

– Я ведь говорил вам при продаже, что половину суммы перечислю в банк в счёт уплаты долга, у меня в наличии только вторая половина. Но вам, кавалеру Рубиновой звезды, я добавлю десять процентов, даже пятнадцать, только посидите немножко, я быстренько займу у коллег.

– Не нужно занимать, давайте, что есть, – поморщился Чер, – и у меня к вам одна просьба: хочу пешком прогуляться до ракеты. Дайте распоряжение вашим парням меня не задерживать.

– Вы шутите? Остановить человека в вашей форме, да ещё с Рубиновой звездой? – Начальник охраны замер возле стола. – У меня в отряде нет сумасшедших. Но я распоряжусь, немедленно распоряжусь.

Чер сунул в карман толстую пачку кредиток и вышел из кабинета. На эскалаторе поднялся на нулевой этаж, направился к выходу на космодром. У самых дверей стояли двое здоровенных парней в бронежилетах. При виде Чера они вытянулись в струнку, а тот подошёл к одному из них и вгляделся в его лицо – лицо последнего человека из несостоявшейся мирной жизни… Обычное, может быть, чересчур белое и бледное для тропиков лицо. Ничего примечательного. Сколько таких парней прошло перед ним за двадцать пять лет? Десятки или сотни тысяч? На Калипсо после первого года службы остаётся в строю пять процентов новобранцев, остальные ложатся в красноватую рыхлую почву. Но с этими пятью процентами он может чёрту рога поломать. Поэтому он и возвращается на Калипсо, чтобы таких вот ребят оставалось в живых не один или два, а целых пять процентов. Это его долг перед отцом, перед погибшей в космосе матерью, перед Землёй! И он выполнит свой долг до конца, выплатит всё до последнего цента. Чер крутанулся на каблуках и вышел из здания космопорта.