О чем бы она ни думала, я уже знаю, что мне это чертовски не нравится.

— Джио, — говорю я ей.

— Я сожалею о том, что произошло на днях. Что ж, мне не следовало этого делать. Думаю, нам следует придерживаться чистых профессиональных отношений, мистер Де Беллис. Позвольте мне показать вам дом, — говорит она, ее глаза осматривают комнату, словно она пытается смотреть куда угодно, только не на меня.

— Профессиональных отношений? Конечно, все, что захочешь. Веди, Элли. — Ухмыляюсь я. Пусть она думает, что я соглашусь с ее просьбой. Пока.

— Элоиза, — выдавливает она сквозь стиснутые зубы, после чего ее губы растягиваются в вымученной улыбке. — Это кухня. Здесь обновленная техника, много места для хранения… А здесь кладовая. — Она указывает налево, затем поворачивается и идет в том направлении.

Я следую за ней в помещение, которое практически является второй кухней. Я быстро осматриваюсь, после чего мои глаза снова фокусируются на ней. Она бросает взгляд за мою спину, в сторону единственного выхода из этого замкнутого пространства. Она даже не подозревает, что только что заперла себя здесь с монстром.

Я мог бы показать ей, дать понять, насколько чертовски безрассудно она относится к собственной безопасности. Хотя не делаю этого. Почему? Потому что мне не нравится страх, который я вижу в ее глазах.

— Здесь мило, — говорю я и, повернувшись, выхожу из кладовой в помещение, похожее на главную столовую.

— В этой столовой запросто поместится стол на двадцать персон. Не знаю, на сколько… э-э, жильцов вы… — Она прочищает горло. — Но это место отлично подходит для приема гостей.

— Жильцов? — Спрашиваю я ее.

— Те, кто будет жить здесь, с вами, в таком огромном доме, — уточняет она.

— У меня четыре брата. Все они будут жить со мной, — говорю я ей.

— О, хорошо. — Она разворачивается на каблуках. — Главная гостиная здесь.

Я следую за ней через весь дом. К тому времени, как мы доходим до последней комнаты, мой член тверже гребаного камня.

— Покажи мне кухню еще раз, — инструктирую я ее. С тех пор, как я это увидел, мне хотелось перегнуть ее через эту гребаную стойку.

— А, конечно. — Она ведет меня обратно вниз, на кухню. — Ну, что вы думаете? — спрашивает она.

— Чертовски великолепно, — говорю я.

Элли поворачивает голову, заметив, что я пялюсь прямо на ее задницу.

— Так вам это нравится?

— Очень нравится, — признаюсь я, прекрасно понимая, что мы говорим не об одном и том же.

— Отлично. Предлагаемая цена — 9,4 миллиона.

— Ты бы жила здесь? — Спрашиваю я ее.

— Что?

— Ты бы жила здесь? — повторяю я, хотя знаю, что она услышала меня с первого раза.

— Если бы я могла позволить себе купить такой дом, то жила бы здесь. Здесь действительно есть все, — говорит она, ее голос звучит почти мечтательно.

— Отлично. Я куплю его.

— А?

— Я куплю его. И попрошу своего адвоката связаться с тобой, — говорю я ей, когда мы возвращаемся на кухню.

— А… хорошо. Это… хорошо. Спасибо.

— Теперь с этим покончено. Со всей этой хренью с профессиональными отношениями? И да, я с этим не согласен. Я хочу тебя.

Глаза Элли выпучиваются, щеки приобретают оттенок розового, а сердцебиение начинает ускоряться. Ее дыхание становится тяжелее, и от меня не ускользает легкая дрожь в ее ногах.

— А, я не… Простите, но я не могу, — говорит она.

Я наклоняю голову. Достаточно сделать два шага вперед, чтобы она оказалась именно там, где я хочу. Прижата к белой мраморной стойке. Одной рукой я сжимаю ее конский хвост, слегка приподнимаю ее лицо, чтобы у нее не было выбора, кроме как посмотреть на меня. Вздохи Элли эхом разносятся по комнате.

— Ты не можешь? Это совсем не похоже на то, что ты не хочешь, Элли. Скажи мне… Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить так сильно, что ты увидишь звезды? Прямо здесь, на этой стойке? — Спрашиваю я ее. Мои губы в дюйме от ее губ. — Я могу доставить тебе удовольствие, о котором ты только мечтала. — Я провожу губами по ее челюсти, пока не добираюсь до уха. — Скажи мне остановиться, и я остановлюсь. Скажи мне, что ты не хочешь, а не что не можешь. — Я смотрю на нее. Ее глаза блестят, щеки стали еще краснее, чем раньше, а грудь вздымается.

— Я…

— Даже не думай лгать мне, Элли, потому что я все равно узнаю и мне придется доказать, что ты лгунья, — говорю я ей.

Ее губы плотно сжимаются. Я вижу смятение на ее лице. Она хочет этого. Просто не хочет признаваться в этом.

— Я буду воспринимать твое молчание как разрешение прикасаться к тебе, лизать тебя, трахать тебя, пока мое имя не будет выбито на стенах этого дома.

Ее рот открывается, и я принимаю приглашение: прижимаюсь своими губами к ее и просовываю язык внутрь. Она снова на вкус как клубника. Гребаная клубника.