Он тряс незнакомца, держа за грудки, словно собирался вытрясти из него душу. Тем не менее, вступаться за Второго желающих не нашлось. Я тоже не торопился с выводами. Если сумасшедший причастен к утренней резне – я с радостью вытряс бы его душу и сам.

Поскольку магическое пламя погасло, в зале стало значительно темнее, и два Следующих на лестнице превратились в очертания смутных фигур.

– Ааааааа! – Взвыл Тулемий. Несмотря на одинаковый с Тиал-Араном рост он явно был более худым и слабым.

– Говори! – Прорычал Четвертый Следующий.

Казалось, он был в ярости.

– Если его продолжать трясти, Ваше Высочество, он вряд ли сможет нам что-то рассказать, – назидательно заметил Таламур.

Тиал остановился, а, все еще удерживаемый на весу, Тулемий странно задергался и снова закричал:

– Ааааа! Садист! Предатель! Отцеубийца! – Завыл он, тыча длинным пальцем в нашу толпу, в изумлении, застывшую внизу лестницы. Впереди стояли Следующие и Таламур, стражники выстроились по обеим сторонам от нас.

– Это он про одного из нас или про всех говорит? – негромко уточнил я, задумавшись на мгновение над его словами.

Таламур перевел на меня выразительный взгляд и скептически поджал губы:

– Это он несет чушь, подтверждая слухи о своем сумасшествии.

И, видимо, объект обсуждения в тишине услышал наш разговор, потому что истерически завопил:

– Я не сумасшедший! Я видящий! И знаю обо всем, что с вами произошло и произойдет! К примеру, по твоей вине, на рассвете погибла светловолосая девушка! – Ткнул он пальцем в меня, а я застыл, не понимая, о чем речь и поначалу, как и все, счел его вопли бессмысленным бредом.

А потом меня осенила страшная догадка, заставив похолодеть.

Светловолосая. Светловолосыми могли быть лишь метисы и вивианцы. Вспомнил странную боль в груди и ощущение отчаяния во время утреннего боя. Неужели эти ощущения говорили о гибели носителя артефакта, а той смелой и безрассудной принцессы, письмо которой я позавчера читал, больше нет?

– Прекрати нести бред! – Встряхнул провидца Тиал-Аран. – Ни одной девушки на поле утреннего боя не было! И я не собираюсь умирать в ближайшее время от чего бы то ни было!

– А никто не собирается, – огорошил его Тулемий. – Но все мы обречены. И ты вскоре умрешь. От любви! – Патетично воскликнул он.

Все вокруг продолжали считать ересью каждое произносимое хозяином замка слово, а я сомневался. Неужели Четвертому и правда предстоит умереть от любви? Это вообще как, интересно?

– Что за бессмыслица! От любви не умирают! – Возмущенно воскликнула за моей спиной Титория, делая шаг вперед.

Осколки хрустнули под подошвами ее сапог. Третья Следующая выглядела воинственно, уперев руки в бока и сведя на переносице красиво изогнутые брови.

– Не чушь, а чистая правда, Ваше Величество! Еще как умирают! Любовь пронзает сердца не хуже артефактных мечей! – Пропищал видящий, а я переглянулся с Тэтрилин.

Он правда сказал «Величество», вместо «Высочество»? Или я ослышался?

– Величество? – Переспросила Титория, тоже не оставившая ошибочное обращение к себе без внимания.

Теперь ее брови вопросительно приподнялись, а пухлые губы раскрылись от удивления. Остальные тоже внимательно смотрели на провидца, ожидая объяснений:

– Величество! Величество! – Подтвердил Тулемий, по-дурацки, словно шут, безостановочно кивая головой.

Титория удовлетворенно хмыкнула.

– То есть Тори суждено стать королевой, а я умру от любви? – Усмехнулся Тиал-Аран и бескомпромиссно добавил: – Если она и станет королевой, то только при мне, в качестве короля.

– А вот и нет! – Пискнул все еще висящий в воздухе сумасшедший.

Теперь он бестолково мотал головой из стороны в сторону, тряся, и без того растрепанными, грязными волосами.

Тиал все же отпустил его и брезгливо вытер руки о дорожный плащ. Осведомился недоверчиво:

– И кто же из присутствующих станет королем?

– Не ты. Да и то ненадолго. А после него – этот. И он не очень-то будет этому рад.

Тиал удивленно посмотрел на меня, поскольку помимо него, претендентов на место короля было двое: я и сумасшедший Тулемий.

Последний, проследив за его взглядом, снова захохотал, а Четвертый не спешил обрывать зловещий смех новым ударом кулака, вероятно, решив, что бить юродивых ниже его достоинства.